– Вы нас увидели и вскоре увидите снова. Сегодня же вечером, на празднике.

Принц решил извлечь пользу из случайной встречи.

– Поручаю вам выбор музыки. Полагаюсь на ваш вкус, герцог.

– Ах, ваше высочество! Неужели мне, ваше высочество? Слишком большая честь! Я польщен, я в восторге! – Поэт разводил руками и кланялся. – Бедное мое сердце! Трепещет, как птенчик! Музыку, музыку, маэстро! Вот я и нашел нужный размер!

Поэт бормотал, подпрыгивая. Принц потащил за собой Эму в противоположную сторону.

– Герцог прибыл к нам из царства, которое ненавидел, – начал Тибо вполголоса. – Пацифист до мозга костей, он буквально влюбился в наше королевство. – Принц добавил шепотом: – Стихи у него ужасные, но отец все-таки назначил его придворным поэтом.

– Почему?

– Герцог очень его просил и прочитал свою поэму «Стихи о стихиях», посвященную крестьянскому труду. Отец хохотал до слез и наградил его титулом придворного поэта, чтобы «стихии стихли», как он сказал. С тех пор герцог постоянно бывает при дворе. Он уже не наш гость, он наш талисман. Ему прощается все: спесь, серебряные туфли, жеманство. Он хочет выразить многое, а вот точных слов у него маловато. Ну вот мы и пришли. Если только я правильно помню…

Принц Тибо толкнул малоприметную дверь и вошел в кладовую. Эма слышала, как он сопел в темноте и даже чертыхнулся, стараясь что-то сдвинуть с места.

– Входи, – сказал он. – И прикрой дверь.

Эма увидела перед собой черную дыру, откуда тянуло сыростью. Очевидно, там была лестница, и вела она вниз. Принц начал спускаться. Крикнул снизу:

– Иди сюда!

– А это обязательно?

– Иди со мной в темноте или с герцогом Овсянским при свете дня.

– Выбрать непросто.

Эма все-таки спустилась. Тибо еще раз поднялся, закрыл люк, и, когда возвращался, нижняя ступенька подломилась под его тяжестью.

– Холодно, пахнет плесенью и ничего не видно, – пожаловалась Эма. – Это что? Колодец?

– Подземный ход. Их здесь много. Подземелье похоже на ноздреватый сыр.

Флоран, прадед Тибо, прорыл множество подземных ходов. Они соединяли крылья дворца, вели в лес или в поле. На протяжении целого века о них сочиняли всевозможные истории, здесь назначали тайные свидания любовники, узники совершали невероятные побеги… Нет, на самом деле никто ими не пользовался, планы переходов спали в архиве королевской библиотеки. Впрочем, оказалось, что подземный ход все-таки обитаем: нечто живое и теплое кинулось им в ноги.

– Крыса. Извини.

Тибо и Эма шли, шли и уткнулись в тупик. Принц налег плечом на стенку. Она не поддалась. Очевидно, с другой стороны стояло что-то тяжелое. Тибо поднатужился, комод с грохотом повалился и освободил проход: они очутились в гардеробной Эмы. Улыбающийся, довольный собою принц не спешил, а Эма уже бежала в будуар и застыла в изумлении: комната переменилась. С мебели сняли чехлы, и она радовала глаз светлым деревом и белой шелковой обивкой. На окнах появились кружевные занавески, на полу – пушистый кремовый ковер, в вазе – букет желтых ирисов. Перед окном столик на колесах с хрустальными флаконами, похожими на ледяные верхушки айсбергов. Стеклянная дверь привела Эму в маленький сад, давным-давно заброшенный. Выжившие цветы переплелись с травой и колосьями, которыми засеял клумбы ветер с поля. Между плит на дорожках торчала крапива и дикая мята. Клематис и жасмин буйно разрослись и повалили решетку. На заржавевшем кованом столике их ждал вкусный обед.

– Мадлен такая внимательная, – похвалил Тибо, устраиваясь на хромом стуле, а Эма уже уплетала за обе щеки салат со спаржей, козий сыр и жареный кабачок.

Принцу Тибо повсюду мерещился дигиталис, и он с тревогой следил за каждым куском, который Эма отправляла в рот.

– Рискуя испортить тебе аппетит… – начал Тибо.

– Ты ничем не рискуешь, – отозвалась Эма с набитым ртом.

– Я попрошу, чтобы нашу еду Марта передавала Манфреду.

– А кто такой Манфред?

– Камердинер моего отца. И дворецкий одновременно. Ни один человек в мире не способен совместить эти две должности, но Манфред особенный. Он по-своему тоже король, властитель надо всей нашей прислугой. Ничто не укроется от его глаз, он не пропустит подозрительного угощения.

Эма одобрительно кивнула и откусила большой кусок курицы.

– Я тут подумал… Вооруженные охранники… Никогда у нас их не было. В детстве я спал в гамаке на берегу озера безо всякого присмотра. Родители опасались оводов. Кошек. Прикрывали кисеей от комаров. Но теперь…

Огорченный Тибо подпер кулаком щеку. Он заметил письмо с адресом «Принцу Тибо из Краеугольного Камня» возле масленки. Ему не захотелось его читать.

– Боюсь, Эма, бутылочной «розочки» теперь недостаточно. Я должен быть уверен в твоей безопасности. И Лисандра тоже, я за него отвечаю. Хуже всего, что я не могу понять, кому можно доверять, а кому нет. Мудрые советники позволили обмануть себя, как малые дети. Крестьянские парнишки встали с оружием у дверей. Мир вывернулся наизнанку. Я переменю замки в твоих покоях, и ты будешь носить с собой ключи.

– А подземный ход?

– Он неопасен. Никто не помнит о его существовании. Подземные ходы – еще одна мания Клемана, я должен был выучить их расположение наизусть. Кроме замков нам нужны люди, на которых мы сможем положиться, а я пока таких не вижу.

– Неужели? Я вот знаю не меньше тридцати!

Принц сдвинул брови.

– Ты имеешь в виду команду?

– Например, Лисандра можно поручить… человеку непобедимому и притом с прекрасными манерами.

– Кому же это?

– Конечно, Феликсу!

– Он же потомственный штурман! Его дед, отец, и вдруг… Сын станет слугой! Камердинером!

– Уверена, это мечта всей его жизни. Он обожает наряды, украшения, прически. Во дворце он почувствует себя как рыба в воде. И он привязался к Лисандру, разве нет?

– Правда, Феликс заботился о Лисандре. А тебе кого дать в помощники? Баталёра? Марсового? Или, может, кока?

– Лукаса.

– Фельдшера? Ты права, он человек надежный.

– Он единственный, кто меня всерьез защищал.

– Ты ему нравишься.

– Не знаю. Вспомни, он же играет на гитаре. Мог бы исполнить что-нибудь во дворце.

– Согласен, акустика здесь лучше, чем в открытом море. А ты знаешь, что Лукас – чудо-ребенок, виртуоз? И его сестра – прекрасная флейтистка. В свое время их обожали, им буквально поклонялись. Только и слышно было: малыши Корбьер, малыши Корбьер! Хорошо, я с ним поговорю.

– Надо же, я все еще хочу есть, есть и есть!

– Значит, ешь, ешь и ешь! – улыбнулся принц и придвинул к ней фаршированные яйца и зерновой хлеб.