– Так ты крутая старшая сестра, – улыбнулся он.

– Типа того, – улыбнулась в ответ я.

– А что твой отчим?

– Бертрам отличный мужик, – ностальгически заулыбалась я. – Помню, как он учил меня стрелять в лесу по банкам, и как громко радовался, когда я попадала в цель из его ломаного ружья, и как искренне поддерживал, когда я мазала… Он стал для меня примером, каким не смог стать отец. Отчасти это из-за него я пошла в ФБР, хотя, конечно, не только из-за него, а в основном из-за своих мечтаний… – я вновь запуталась в мыслях и замолчала.

– Он тоже был из ФБРовцев? – решил подсказать мне мой внимательный слушатель.

– Да. Ушел из федералов по причине гибели своей девушки. Печальная история: из-за срочного рабочего вызова он оставил её одну в своей квартире, посреди их романтического ужина в честь её перевода в больницу, в которой она давно мечтала работать. Она вроде как не обиделась, понимающей была, а он пообещал вернуться через пару часов и загладить свою вину… В общем, пока он спасал жизнь чужой женщины, его женщина вышла на улицу, чтобы купить дополнительную бутылку шампанского, где её и пырнул ножом грабитель, которого практически сразу застрелил на месте преступления какой-то коп. Цепная реакция, – щелкнула языком я. – Бертрам долгое время винил себя в том, что в ту ночь не был рядом с любимой женщиной. В итоге сложил с себя полномочия агента ФБР, продал свою квартиру и родительский дом, переехал в пригород, купил двухэтажный дом, на первом этаже организовал магазин автозапчастей, в общем, превратился в мелкого предпринимателя и спустя полгода повстречал мою мать, с которой жил счастливо, но недолго, – я поджала губы. – Три года назад моя мать умерла. Всё произошло быстро – она просто рухнула рядом с кассой и всё, конец. Ей было всего пятьдесят… – мои слова становились всё более скупыми из-за саднящего чувства в горле, поэтому я решила дальше говорить не конкретно о матери, а о тех, кто был рядом с ней. – Отец на похороны не пришел, но Бруно рассказал нам, что он пришел к ней позже. Принес большой букет желтых роз: вспомнил, что она любила желтый цвет, символ солнца – у нее в гардеробе было много желтых платьев – но забыл, что она терпеть не могла розы. А может, он ничего не забывал, просто никогда на самом деле по-настоящему не знал, что она любила или хотела, или о чем по-настоящему мечтала… Он же сам внезапно, приблизительно за год до смерти матери, заболел волчанкой, борьба с которой ему очень тяжело давалась. За последние четыре года, что он болеет этим недугом, он сильно постарел, и теперь в свои шестьдесят четыре года выглядит на все семьдесят, не меньше. Год назад по состоянию здоровья ушел на пенсию, что сильно усугубило его и без того нелегкий характер, сделав его чуть ли не совсем уж скверным. Сейчас за ним присматривает Бруно, он живёт через три дома от него, что лично для меня представляется чем-то невыносимым, но не для моего брата. Он с женой занимается продажей строительный материалов, так что братец у меня вполне себе обеспеченный, состоявшийся семьянин и, как не преминул бы сказать мой отец, законопослушный гражданин. И вот знаешь, в чем парадокс? Мой отец со мной в “никаких” отношениях, с Бруно холоден, с невесткой аналогично прохладен, а вот своих внуков, детей Бруно, он странным образом обожает. Представляешь? Бруно говорит, что он нас так никогда не любил, как этих троих карапузов. У меня, кстати, трое племянников: Леонарду восемь, Джейн пять и Лекси, родившейся уже после смерти мамы, недавно два года исполнилось. Брат говорит, больше детей они заводить не планируют, а как по мне, трое – это уже перебор.

– Трое – перебор? Тогда скольких бы ты хотела себе?

– Точно не больше двух. Хотя и двое – это уже много. Я сейчас слушаю о том, как Бертрам справляется с подростковым возрастом Эшли и Клэр, и у меня мурашки по коже… Ты ведь тоже отец-одиночка, ты должен понимать. Вот представь, что вместо Кирана у тебя две дочки, которых ты воспитываешь сам…

– О, ужас… Я уже сочувствую твоему отчиму и уважаю его труд.

– Вот и я о том же, – ухмыльнулась я. – Хорошо, что Бертрам с Бруно в отличных отношениях. Они, бывает, здорово выручают друг друга по разным вопросам. Со мной Бертрам, конечно, ближе, чем с Бруно, и всё же я рада осознавать, что эти двое в любой момент могут подстраховать друг друга. Тем более теперь, когда я уехала в большой город и мы с Бертрамом начали незаметно отдаляться, терять связь: я постоянно занята, забываю позвонить или поднять трубку… – я тяжело выдохнула. – Эшли, кстати, мечтает стать актрисой, как и наша мать когда-то мечтала, – на сей раз вместо того, чтобы вздыхать, я криво ухмыльнулась. – Бертрам её в этом вопросе всячески поддерживает. А Клэр больше в книгах торчит… Ей было всего десять, когда мамы не стало. Прям как мне, когда она развелась с отцом… – я сдвинула брови. – Обе девчонки помогают Бертраму в магазине. Он, кстати, тоже из-за них поддерживает себя в форме, как ты себя из-за Кирана, – ухмыльнулсь я, посмотрев на сидящего слева от меня Шеридана. – Он тоже зациклен на здоровом питании, но, в отличие от тебя, он выглядит ровно на свой возраст: пятьдесят четыре, ни больше, ни меньше. Представляешь, он даже заключил с Бруно некое подобие “перестраховочного соглашения”, согласно которому, если с Бертрамом что-то произойдет, Бруно не бросит своих сводных сестер. Более того, Бруно уже пообещал, что, если понадобится, он поможет оплатить какую-то часть их обучения в колледже. Я ведь говорила, Бруно у нас добряк… А я вот знаешь о чем в последнее время думаю? О том, что Эшли и Клэр почти одного возраста с погибшими здесь, в Маунтин Сайлэнс девочками.

– Лучше не думай о таком. С твоими сёстрами всё будет в порядке, у них ведь отличный отец, добрый сводный брат и крутая старшая сестра, – потрепал меня за плечо Шеридан.

– Не такая уж я и крутая, – попыталась скрыть за кривой ухмылкой горечь я, но у меня определенно не получилось этого сделать, и Шеридан это уловил.

– Расскажи о себе, – полушепотом попросил он, убрав руку с моего плеча. Я понимала, о чем он: до сих пор я говорила о своей семье, но только не о себе. Интересно, это можно объяснить каким-нибудь термином из психологии? Как называется неосознаваемая тобой попытка твоего хитрого подсознания выдать информацию, связанную с тобой, за информацию о тебе?

– Так, рассказать о себе – рассказать о себе… – попыталась сосредоточиться я, чтобы понять, с чего именно я могла бы начать. – Поступить в ФБР мне было несложно, с моим-то рвением и внушительными историями прокурора-отца, и бывшего агента ФБР отчима за плечами. И так как рвение у меня было действительно мощным, это серьезно повлияло на мою личную жизнь. В итоге, из-за постоянной занятости, с парнями я начала встречаться поздно. Первый парень у меня появился в двадцать лет, он был на три года старше меня и еще он был весьма смазлив. Мы провстречались всего полгода и расстались из-за его “благородных” родителей, банальных представителей высшего общества, которые хотели видеть свою невестку молчаливой домохозяйкой, но никак не девчонкой с портупеей под униформой. Парнишка, вместо того, чтобы прислушаться ко мне, шел на поводу у своих родителей, по-видимому боясь того, что отец лишит его наследства в пользу его младшего брата, мне же не нравилось такое “тряпочное” поведение со стороны своего партнера, поэтому я достаточно быстро приняла решение расстаться с ним. Когда я ему сообщила о своём намерении, парень не сдержал слёз, что и поставило жирную точку в моих чувствах к нему. Позже я поняла, что по сути и не любила-то его, просто он был красив и хотя занимался сексом без особых достижений или навыков, зато был доступен для меня хоть пять дней в неделю. Второй же парень у меня появился спустя два года после разрыва с первым и с ним я продержалась дольше – целых четыре года – пока однажды случайно не узнала, что в прошлом он бросил залетевшую от него девушку, отказавшись признавать своё отцовство. Более того, он не отрицал этого передо мной и даже обвинял в случившемся саму девушку, будто бы это она была ответственна за контрацепцию, после чего стал даже оправдываться в том, что не платит ей регулярные алименты потому как у него есть и свои потребности. К примеру: он хотел отвезти меня на острова, хотел покупать мне цветы и водить в рестораны… Козел за все четыре года наших отношений от силы два раза сводил меня в ресторан и подарил мне не больше трех букетов, если считать одну розу за полноценный букет. В общем, я его послала гораздо красноречивее и дальше, чем своего первого бойфренда.