– Да, это тебе не семнадцатилетнюю девчонку соблазнить, – криво ухмыльнулась я.

– Эй, я не хвастаюсь… – усмехнулся Шеридан.

– Правда? – еще шире заулыбалась я. – А звучит именно так.

– Ладно-ладно, здесь на самом деле есть чем похвастаться. Высокая, красивая девушка, да еще и агент ФБР, да еще и на пять лет старше меня, да еще и “как бы моя начальница”… – Шеридан сделал воздушные скобки пальцами правой руки.

– Вот ведь хвасту-у-ун, – запрокинула голову я.

– Короче, – засмеялся он, – у нас был настолько страстный секс, что у него просто не могло не быть последствий.

– И этому последствию вы нарекли имя Киран, – констатировала я.

– В честь прадеда Саманты, которого она обожала, – утвердительно кивнул головой Шеридан. – А что, красивое имя, да и созвучное с фамилией, так что мне сразу понравилось… В общем, мне двадцать один и я без пяти минут выпускник академии, ей двадцать шесть и она уже агент ФБР, мы официально расписываемся, чтобы закрепить наш брак юридически, и уже через два месяца у нас рождается Киран. Мы живём в квартире, доставшейся ей в наследство от покойной бабки, которая её воспитала, и первое время вполне себе справляемся, и даже счастливы. Но вот Кирану исполняется три года и у Саманты возникают серьезные перспективы в профессиональной сфере, за которые она, естественно, благоразумно хватается, а я, естественно, её поддерживаю в её желании развиваться. Но вот проходит еще один год и вот уже наш ребенок видит меня чаще, чем свою мать. Еще год, и нам уже немного неловко исполнять супружеский долг, потому как мы попросту отвыкаем друг от друга, потому что она слишком редко бывает дома. В общем, я предложил ей сбавить обороты на работе, чтобы сохранить семью. После этого мы около месяца ругались на почве того, что Саманта хотела расти в своей профессиональной сфере, а я хотел, чтобы у моего сына была мать, а не её таинственная тень, возникающая у изголовья его кроватки два раза в неделю в восемь часов вечера в выходные. Когда стало понятно, что мы пребываем на грани развода, она пообещала мне, что подумает над сложившейся ситуацией, в русле того, как сохранить нашу семью, и впервые за последние три года решила взять отпуск. Мы планировали провести три недели у океана, – Шеридан гулко выдохнул, и я вдруг как никогда отчетливо поняла, что в этот момент его рассказа произойдёт что-то действительно неладное. – В общем, за день до выхода Саманты в отпуск, она словила пулю. На самой людной улице города, в час пик, при сотни свидетелей, её застрелил наркоман, которого позже суд признал невменяемым.

– Оу… – я сдвинула брови, но сдержалась и не положила свою ладонь на плечо рассказчика.

– Мы так и не разобрались в том, любили ли мы друг друга в тот последний период нашей семейной жизни или наша совместная жизнь была уже скорее привычкой, но я точно знаю, что когда-то я определенно точно её любил, и доказательством этой любви является Киран. Это ради него я положил свой значок специального агента ФБР на стол начальства и вернулся в Маунтин Сайлэнс. Здесь нам должно было быть лучше и стало: здесь были мои родители и мой брат, здесь была родная мне земля… Когда я привёз сюда Кирана, я вдруг сразу понял, что давно этого хотел – приехать в Маунтин Сайлэнс, чтобы подарить Кирану всю эту природу вместо бетонных джунглей города: все эти леса, все эти реки и озёра, все эти звёзды над головой… Но все пять лет жизни своего сына я подсознательно подавлял это желание, зная, что Саманта ни за что не согласится пожертвовать своей карьерой, да еще ради того, чтобы перебраться в эту глушь. Однако в тот момент, когда у Кирана остался только я, я не мог себе позволить лишить его того, чего сам не был лишен в детстве. Я вообще теперь много чего не мог себе позволить. Например, умереть раньше, чем успею оплатить своему сыну достойное образование. Знаю, это паранойя вызванная ранним уходом Саманты, но будучи совсем молодым родителем я боялся помереть прежде, чем смогу воспитать Кирана. В итоге мы с ним впали в Синдром Здорового Образа Жизни: утренние и вечерние пробежки, тренажерный зал, бейсбол, гандбол, пляжный волейбол – нас до сих пор не остановить.

– Я-то и думаю, чего ты не выглядишь на свой возраст, – хмыкнула я.

– Это ты еще полный набор кубиков моего пресса не видела.

– Вообще-то у меня тоже кубики есть, – прищурилась я. – Не полный набор, конечно, – с сожалением поджав губы, добавила я, – но всё же… Эй, чего ты так на меня смотришь?

– Это не соревнование по кубикам пресса, расслабься.

– Если бы это было соревнованием, я бы тебя победила.

– Ты серьезно? – приподнял брови Шеридан.

– Только с условием того, что начинали бы мы на равных условиях.

– Это как же я должен себя запустить, чтобы докатиться до твоего уровня, чтобы иметь возможность начать соревнование с равных условий.

– Э-э-эй! – я толкнула его в плечо.

– Шучу, конечно, – засмеялся он. – Ты прекрасно выглядишь.

– Козёл, – через улыбку фыркнула в свой бокал я. – Ладно, рассказывай, что там было дальше.

– А дальше ничего и не было. Мы остались жить в Маунтин Сайлэнс, спустя двенадцать лет я внезапно разбогател, вложил деньги в акции под проценты и построил этот дом.

– Так а что там с Джейн Галлахер?

– Да ничего, – искренним тоном невинной овечки ответил Шеридан, заглянув мне в глаза. – Я вернулся в город вдовцом с пятилетним сыном на руках, она была замужем и с двумя детьми. Я понял, что ничего к ней не чувствую, в тот же момент, когда впервые увидел её, а спустя несколько лет выяснилось, что именно при нашей первой встрече после этих нескольких лет расставания она и испытала свой первый прилив давно позабытых ко мне чувств. Она, видимо, боролась со своими эмоциями, но по истечению пяти лет моего возвращения в город взяла да и высказала мне в лицо всё, что у нее за это время накипело. Как сейчас помню: стою я перед ней, смотрю в её бездонные черные глаза, когда-то казавшиеся мне безумно красивыми, и вообще ничего не чувствую. И почему-то еще парень этот вспомнился, с которым она встречалась до меня, капитан футбольной команды Дэф Плэйс. И я вдруг задумался, часто ли Роджер Галлахер думает о том, что его жена когда-то спала со мной. Я имею в виду: одно дело знать, что у твоей девушки были другие парни, а другое дело увидеть кого-нибудь из них хоть раз в лицо. Я смотрел на Джейн и видел того капитана футбольной команды, а бедняга Роджер, каково ему было видеть меня в городе чуть ли не каждый день? И вот я стою перед Джейн, и мысленно жалею Роджера, который, может быть, даже подозревает о том, что его жена может что-то испытывать ко мне… Короче, я сказал ей тогда что-то вроде: “Джейн, у тебя семья”, – на что она ответила: “Я осознаю”, – на что я парировал: “Видимо не осознаешь”, – после чего сел в патрульную машину и удалился прочь от “Гарцующего оленя”. В течении следующих двух месяцев я случайно пересекался с ней в городе и всякий раз её взгляд настораживал меня, потому что я никак не мог понять его значения: то ли она хотела предпринять повторную попытку склонить меня в сторону своих чувств, то ли извинялась передо мной этим чрезмерно внимательным взором. В общем, повторной попытки с её стороны так и не последовало. Когда же её не стало, так резко и неожиданно, я внезапно остро осознал, на краю какой пропасти мог поставить и себя, и Кирана, реши я пошатнуть чащу её весов на свой бок. Представить жутко, что она могла умереть практически сразу после того, как стала бы моей любовницей… Я давно подозревал, что от женщин сплошные проблемы, а эта ужасная ситуация с Джейн только укрепила мои подозрения, слепив из них настоящую уверенность. В итоге я решил не подпускать к себе этих странных существ.