– Как что? Радость!

И пока я стараюсь спрятать тот факт, что эта пошлятина действительно меня смешит, Лео наклоняется и… кладёт вокруг меня руки. Обнимает, вообще-то. Очень осторожно.

– Прости меня. Ты тогда сказала, что умеешь ставить палатку… я подумал, кэмпинг – не новость для тебя. Ты путешествуешь так в первый раз?

– Угу, – киваю.

– Ничего страшного не произошло. Ты просто не знала. А чёрный медведь редко причиняет вред людям. Он почти безопасен, а другие тут и не водятся.

– В прошлом году все говорили о медведе, который ночью вытащил туриста из палатки и отгрыз ему ноги. Тот умер, конечно. Только через три дня его нашли.

– И случилось это где?

– Где-то у нас, в Британской Колумбии, где водятся только чёрные медведи.

– Севернее и гризли есть, но они не имеют привычки приближаться к местам, где живут или бывают люди. Может, это гризли был?

– Они не уточняли, – вздыхаю. – А может, я просто не помню.

Лео решает приобнять меня чуть покрепче. Это не очень удобные объятия: он в своей коляске, я на земле. Но мои лоб и нос оказываются уткнутыми в его плечо, и это… так приятно, так наполняет безмятежностью, что все мои трещины затягиваются сами. Я прижимаюсь к нему всем лицом и ощущаю губами удары его сердца.

Digvalley – Freckle

На этот день в нашей программе запланировано три пляжа. Это совсем не те пляжи, где втыкают в песок зонты и устанавливают шезлонги. Нет, ну при очень сильном желании можно и позагорать, главное при этом ничего не отморозить, потому что даже в июле-августе без ветровки прохладно.

Из всех пляжей меня больше всего интересуют два – Мистик бич и Ботаникал бич. К обоим, судя по обнаруженной в сети информации, проложены пригодные для инвалидов маршруты, оборудованы туалеты и прочее. Исходя из данных на сайте туристических маршрутов Британской Колумбии, нам предстоит три километра пути с небольшим перепадом высоты. Эта же информация указана на панно в начале трассы. Но для верности я расспрашиваю только вернувшееся с пляжа семейство о сложности маршрута.

– Очень лёгкий! Мы прошли его с тремя детьми и одним малышом за плечами! – отвечает мне женщина с белозубой улыбкой.

Воодушевлённые, мы с Лео оставляем машину на парковке, надеваем рюкзаки и выдвигаемся. Однако проходим не более двадцати метров: туристический маршрут действительно достаточно пологий и ровный, но… весь опутан сетью торчащих из хвойного настила корней. Здесь можно пройти, но не проехать.

– Ты очень хоте-ла его увидеть. Иди. Я подожду в машине, – предлагает Лео.

Он даже умудряется выжать улыбку, но я понимаю: его рана сейчас оголена и кровоточит. Опытный путешественник, покоритель вершин, укротитель волн, теперь не способен пройти маршрут, доступный даже детям.

– Я сделаю для тебя фотографии.

Лео кивает.

– Могу даже видео снять.

Снова кивает.

– А когда вылечим твою спину, вернёмся сюда снова.

Теперь он поднимает голову и смотрит в глаза. «Вода камень точит» – так говорила моя бабушка.

Я не знаю, что ждёт меня впереди, но уже сам путь до Мистического пляжа окутывает магией. Пятки проваливаются в мягкий пласт сухих коричневых иголок, лёгкие наполняются хвоей, солнечный свет, проникая сквозь не такие густые в этих суровых краях кроны сосен, елей и североамериканских кедров, разрисовывают высоченные своды леса оранжевыми кружевами. Но корни, местами густой, местами редкой паутиной оплетающие землю, превращают реальность в сказку. Я прислушиваюсь к собственным шагам и стараюсь ступать бесшумно – лес такой тихий и безмолвный, будто замер в ожидании чего-то таинственного. Кажется, вот-вот из-за деревьев покажется девушка в белом одеянии верхом на огромном снежном барсе.

Я представляю себе, что иду здесь не одна – рядом Лео, совершенно здоровый и с большим рюкзаком за спиной. Это специальное устройство такое, для хайкинга с младенцами. Но самое главное, Лео окончательно и бесповоротно мой, только мой, потому что на наши безымянные пальцы надеты одинаковые кольца. И каждый раз, когда я вижу кольцо Лео, придерживающего рюкзак с ребёнком, внутри у меня делается тепло-тепло…

Путь до пляжа занимает сорок минут. И даже если бы в этом лесу не было торчащих из земли корней, Лео не смог бы преодолеть выложенные деревянными ступеньками подъёмы, спуски, узкие мосты переходов через ущелья. Но весь этот сложный и красивый путь стоит пройти ради того, чтобы увидеть утопающий в мистическом тумане пляж. С первого взгляда я даже не могу сообразить, что именно делает это место таким необыкновенным. Белый песок есть не только здесь, как и вымытые зимними штормами гроты и пещеры в илистой породе склонов, как и нависающие над высоченной стеной кроны уцелевших деревьев. Всё дело в облаке, стелящемся над этой частью залива; его туманные слои рассеивают и смягчают солнечный свет, вуалью опуская его на узкую полоску песка – сейчас должно быть время максимального прилива.

По дну ущелья, через который был проложен навесной канатный мост, скользил небольшой ручей, и его хвостик, в виде тоненького водопада, спадает на мокрый, а потому зеркально ровный песок. Изюминка этого места, последний штрих.

Мне так не хочется отсюда уходить! Я нащёлкала полсотни фотографий для Лео, в трёх точках сняла объёмное на 360 градусов видео. Мне нужно идти, а хочется подогнуть колени, опуститься на песок и замереть. Больше никогда и никуда не спешить. Я видела очень много красоты в Европе, я удивлялась и восхищалась, но никогда и нигде не ощущала такого покоя, как здесь. Хотя, нет, ощущала. Сегодня утром, когда плыла в безмятежности на плече у Лео.

Он рассматривает фотографии и улыбается. Я боялась, что снимки станут поводом для ещё большей подавленности, но нет, они для него – портал, такой тоннель, по которому он мысленно переносится в места, увиденные моими глазами.

– Камера не передаёт и десятой доли… Это место похоже на сон! – добавляю я к тому, что он видит на снимках.

И глаза Лео теперь не просто горят, а сияют мириадами больших и маленьких вспышек-мыслей, чувств. Таким живым его лицо я ещё ни разу не видела.

– Теперь ты понимаешь, да? – говорит с горящими глазами.

Да, теперь я понимаю. Он делится нашей планетой с теми, кто никогда не сможет не только увидеть, но даже вообразить всю грандиозность и неповторимость её красоты. А ведь это только мёртвые снимки, слепки, не способные передавать главное – энергию. Она просачивается через глаза, проникает волнами звуков через уши, она рисует оттенки запахами и прикосновениями ветра, солнца, воды и земли, деревьев, ручьёв, скалистых выступов и бутонов полевых цветов.

Мы с Лео смотрим друг на друга, и восторженность в его глазах, возбуждённость его духа не рассеивается, а перерождается во что-то другое.