Девушки то и дело переглядывались. Только теперь Филин поняла, почему Полина сказала, что откопала это существо, а не нашла. В его доме кого хочешь придётся откапывать — и то не факт, что выкопаешь. Или, что ещё хуже, выкопаешь нечто похуже. Чьи-то останки, например.

— Если вас интересуют мёртвые шлюхи пятидесятых — они под диваном, — угадав их мысли, любезно проинструктировал Сон. — Хотите, покажу?

— Любезно откажемся, — усмехнулась Филин, снова обменявшись взглядом с Полиной.

«За что мне это, да? — мысленно переспросила её подруга и улыбнулась».

Та поняла её ответ и только покачала головой: работы здесь непочатый край. Какой же он ребёнок! Но он милый и добрый, только делает вид, что злой. Но кого здесь обманешь. Да, он ей понравился. Будет забавно поиграть с ним. Вопрос лишь в том, как он сам к этому отнесётся.

Затем она поднялась, решив сделать короткую вылазку на кухню в надежде, что там найдётся еда — или хотя бы что-то, из чего её можно приготовить.

Сон и Полина остались одни.

Оставшись наедине, парень погрустнел, залился краской. Прежняя боль снова дала о себе знать. Эти метаморфозы не ускользнули от внимания девушки. Аккуратно, боясь ранить, она положила ладонь ему на колено.

— Не бойся меня, Сон, — прошептала она. — Пожалуйста.

Вместо ответа парень сжался, сдавливая волну нахлынувших чувств. Он хотел не бояться её. Хотел, чтобы она знала — он равный ей. Не хуже её. Хотел, чтобы она гордилась им. Но сейчас, особенно сейчас, пригласив домой, он понимал, насколько же смехотворны эти мысли.

Послышались шаги Филина, она возвращалась.

— Я с тобой до вечера, — тихо сказала Полина. — Расскажи мне всё, ладно?

Тот бегло кивнул, толком не понимая — был ли это кивок или общая дрожь.

— Блин, — со смехом сказала Филин, садясь на своё место, — ты видел свою картошку? Она там уже детишек вырастила. И в кастрюле колония чужих развелась. Что за зоопарк ты тут развёл?

— Это ты ещё мои грибы не видела, — со смехом ответил парень. — Она чуть выше по стенке растёт.

— Её тоже заценила, — закатив глаза, вздохнула девушка. — Сон. Просто. Как?

— Они сами, — пожал плечами тот. — Я не мешаю им, они не мешают мне.

— Они тебя выселят, — рассмеялась Филин.

— Ладно, — вздохнула Полина. — О прелестях местной фауны мы ещё успеем поговорить. Лучше расскажи, где ты всё это время пропадал.

— Вы не поверите, — начал парень.

— Мы привыкли, — заметили собеседницы. — Рассказывай, демон-султан, в какие края тебя занесло.

— Эх, мне бы флейту, да играть не умею. Ну да ничего. Слушайте.

И он рассказывал им. Рассказывал всё. Как скитался от станции к станции подобно тощему белому графу, как прибыл в неизвестное поселение и решил заночевать там. Как встретил Мальца и был приглашён в его особняк (разумно умолчав об истинной природе этого человека). Говорил он и про Астру, но мягко и сдержанно, воздерживаясь от привычных шуток, прекрасно осознавая, что сам сейчас в таком же положении, как и она. И не было в его истории простых смертных.

Был отшельник-чернокнижник, слывший великим магом в своём белом замке. И его брат-художник, будущий фюрер державы. И бравая охотница на вампиров, поклявшаяся защищать обитель светлого мага от всякой скверны. И загадочный призрак, что блуждал средь могил. И был там приезжий граф, уставший носферату, чью усыпальницу разграбили, а гроб посыпали хлебной крошкой. И много чего было там, в таинственном белом замке, и много секретов и историй хранят его стены.

Сон рассказывал свои истории, время от времени меняя то уголь, то колбу — или жидкость — если придётся, попыхивая дымом, выпуская волшебные кольца.

Девушки слушали его, время от времени вставляя свои комментарии и задавая вопросы. И он охотно отвечал на них.

За рассказами и расспросами прошёл почти весь день.

— И вот, я тут, — закончил свою историю Сон.

Полина улыбнулась и посмотрела на часы, обменялась взглядом с подругой: время уходить.

— Мы сейчас, — сказала Филин, вежливо откланявшись. Парень проводил их взглядом.

Подруги стояли на кухне и курили.

Филин грустно вздохнула.

— Тяжело всё это.

— Что именно? — уточнила Полина, стряхивая пепел на блюдце.

— Ты и правда оставляешь эту влюблённую бестолочь мне? Сама же знаешь, что ему надо.

Девушка опустила взгляд.

— Поэтому я доверяю его тебе. Никому больше бы не доверила.

— А себе? — усмехнулась Филин.

— Сейчас — только сломаю. Сама же видишь. Я не хочу, чтобы люди страдали из-за меня, понимаешь? Не хочу. Поэтому очень прошу тебя, позаботься о нём.

— Да я ж не против, — улыбнулась её подруга. — Он мне понравился. Просто говорю, что будет тяжело. Раскидываешь волчат своих, собирай их потом. Когда вернёшься, лучше скажи.

Полина задумалась.

— Через месяца два, может три. Думаю два. Надо до снегов успеть.

Филин вздохнула, затушив окурок и отправляя его в импровизированную пепельницу-блюдце.

— Не рань его сильно, ладно? Мне же потом выхаживать.

— Уже привязываешься?

Девушка пожала плечами, поджигая новую сигарету.

— Ещё не знаю. Как личность творческая — он мне нравится. Как человек — пока маленький совсем. Может, и к лучшему, если я его возьму сейчас. Совсем парню выбора не оставляешь.

— Ты — всяко лучше, чем кто-то ещё.

— А это уже ему решать, — возразила Филин.

— Мы отпустим его, когда придёт время. Сейчас он даже ходить толком не умеет, не то, что жить.

Сестра промолчала, неодобрительно покачав головой.

— Попрощаешься с ним хоть?

— Да, — кивнула Полина. — Самое время.

С этими словами, выкурив очередную сигарету, девушка проскользнула в зал, а оттуда — продёрлась сквозь завалы в спальню, где спокойно ожидал Сон. Увидев, что Полина возвращается и прикрывает за собой дверь, он напрягся.

Пару окутал полумрак, дополняющийся мятными ароматами уже выдохшегося кальяна. Сквозь дым и пьяные благовония она подплыла к нему, подобно тени — неспешно и тихо — села рядом. Почувствовала его напряжение.

— Ты боишься меня, — вздохнула Полина. — Скажи, тебе больно?

Опустила ладонь на его колено. Как ударом проняло. Обожгло.

— Очень, — признался Сон. — Сам не знаю, почему так.

— Тише, — успокоила она его.

Непривычно ласковый голос. Совсем не те интонации, совсем другое поведение. Словно её подменили. Уже не игривая и властная — но добрая и заботливая, рядом с ним, держит за руку, опустила его голову себе на плечо, прижала к себе. У него не было воли противиться ей — и он не хотел противиться.