— Да.

— Она просила тебя об этом?

— Нет. Ее отец.

— Ему многое было известно?

— Он совсем ничего не знал.

— Что толку разговаривать здесь на улице, — сказала Эстер. —Поднимемся наверх.

— Нет. Я только сниму тебе комнату и уеду, чтобы достатьденьги.

Я вошел в отель вместе с Эстер и обратился к портье:

— Это Ивлин Клаксон, моя секретарша. Мы задержались заработой в офисе. У нее нет с собой багажа и денег, поэтому я заранее оплачу ееномер.

Портье смотрел на меня с сомнением.

Я решил тотчас же рассеять его подозрения.

— Сейчас вы подниметесь наверх и ложитесь спать, Ивлин, —обратился я к Эстер. — Отдохните как следует. Не приходите в офис, пока я непозвоню. Постараюсь сделать это не раньше девяти или половины десятого утра.

Портье дал мне ручку и регистрационную карточку.

— Три доллара с ванной, — сказал он и добавил: — Номер наодного.

Я заполнил карточку и отдал портье три доллара. Он вызвалпосыльного и вручил ему ключ от номера. Я дал посыльному на чай, приподнялшляпу и вышел.

Немного постояв у своей машины, я вернулся. Увидев меня,портье поджал губы.

— Я хотел бы спросить вас кое о чем, — сказал я. — Меня неочень устраивает, что моя секретарша живет в захолустье. Оттуда нелегкодобираться до места работы.

У нее есть сестра, которая тоже работает здесь, в городе.Обе они поговаривали о том, чтобы подыскать место, где можно было бы поселитьсявдвоем. Что вы скажете, если они поживут в вашем отеле месяц?

— Только две девушки? — осведомился он.

— Только две девушки.

— У нас есть превосходные комнаты, которые представляются надлительный срок.

— Угловые?

— Нет, не угловые.

— Солнечные?

— Да, сэр. Правда, не очень большие. Но девушки ведь небудут находиться там весь день, если они работают, — только по воскресеньям и вслучае отпуска.

— Вы правы.

— Когда девушки будут готовы въехать, мы с вами обсудимвопрос об оплате, — сказал портье.

— У вас, случайно, нет плана отеля, чтобы я мог ознакомитьсяс расположением комнат и ценами на них.

Не исключено, что придется немного повысить жалованье моейсекретарше.

Портье наклонился, вытащил план отеля и пустился вобъяснения. Раздался звонок на коммутаторе, и он подошел к телефону. Ярассматривал план, не прерывая разговора.

— Как насчет вот этого углового номера люкс?

Он нахмурился и сказал в трубку:

— Повторите, пожалуйста, номер?

Портье взялся за карандаш, а я встал так, чтобы можно былоследить за движениями его карандаша. Но в этом не было необходимости: портьевслух повторил номер:

— 09—64—32. Одну минуту, пожалуйста. — Он набрал номервнешней связи, добился соединения и вспомнил обо мне: — Вы, кажется, что-тосказали?

— Я говорил об этом вот номере люкс.

— Он довольно дорогой.

— Не важно. Назовите цену за три такие комнаты.

Портье сверился с тарифной сеткой, на клочке бумаги написалмне цену и номера комнат.

— В стоимость входит все, — объяснил портье, — свет,отопление, уборка, полная смена белья раз в неделю, свежие полотенца —ежедневно.

Я сунул бумажку в карман, поблагодарил его и, попрощавшись,вышел. В двух кварталах от отеля я обнаружил ночной ресторан стелефоном-автоматом, вошел в будку, полистал справочник и нашел: «ЛейтонКрумвезер, поверенный, офис в „Фиделити-Билдинг“, телефон 09—64—32».

Я выяснил, что хотел.

Берта Кул, облаченная в полосатую шелковую пижаму, слишкомяркую для ее возраста, и халат, раскинувшись в глубоком кресле, слушала радио.

— Дональд, — сказала она, — почему бы тебе не поспатьнемного и не дать покой мне?

— Нет. Я хочу, чтобы ты оделась и поехала со мной.

Она задумчиво разглядывала меня, будто видела впервые.

— Что еще на этот раз?

— Хочу устроить шоу, — пояснил я. — Могу встретиться ссопротивлением одной из его участниц. Ты знаешь, я умею работать с женщинами.Думаю, особых трудностей не предвидится. Ты мне нужна для моральной поддержки.

Я отметил частую пульсацию диафрагмы и учащенное дыханиеБерты.

— Наконец-то, — сказала она, — ты обретаешь здравый смысл.Это единственная причина, почему я соглашаюсь вылезти из дому, когда вот-вотсобиралась лечь в постель. О ком идет речь? О той блондинке?

— Скажу, когда выйдем отсюда.

Берта с трудом выбралась из кресла и приняла вертикальноеположение.

— Если ты и дальше будешь командовать, тебе придетсяувеличить мне жалованье, — едко заметила она.

— Обеспечь мне солидный доход, и я это сделаю.

Берта прошествовала мимо меня в спальню, доски полапотрескивали под ее тяжестью.

— У тебя мания величия! — фыркнула она, захлопывая за собойдверь.

Я выключил радио, опустился на стул, вытянул ноги, прикрылглаза. Я знал: предстоит трудная работа.

Обстановка гостиной Берты представляла собой мешанину самыхразнообразных предметов: столиков, пепельниц, бутылок, грязных стаканов,спичечных коробков, книг и журналов, множества разных безделушек и другихвещей, так сильно загромоздивших комнату, что ее уборка, по-видимому, сталасерьезной проблемой.

Было свободно лишь небольшое пространство, где стояловнушительное кресло Берты со стопкой журналов — по одну сторону и курительнымстоликом — по другую.

Радио находилось в пределах досягаемости. Небольшой бар сприкрытыми дверцами предлагал богатый выбор напитков.

Когда Берта устроила свою жизнь, она сосредоточилась наработе, полностью расслабляясь дома. Берта ненавидела полумеры и, приходядомой, не делала ничего, что хоть как-то утомляло бы её, нарушало ощущениеабсолютного, хотя и недолгого комфорта.

Она появилась минут через десять, забрала портсигар,захлопнула дверцы бара, предварительно бросив на меня подозрительный взгляд.

— Пошли, — сказала она.