Берта Кул медленно и величественно поднялась. Она выгляделамастером своего дела, способным справиться с любыми трудностями.

Генри Эшбьюри, приподняв одну бровь, оглядел Берту поверхочков и махнул рукой.

— Не надо.

Секунды текли в молчании. Берта посматривала на меня, ожидаяуказаний.

— Оставьте это, Лэм, — сказал Эшбьюри.

— Я думаю, мне все-таки удалось продвинуться…

— Вы так думаете, но обстоятельства — против вас.

— Доктор засвидетельствует, — вмешалась миссис Эшбьюри, —что я не в состоянии отвечать на какие-либо вопросы.

Разумеется! — подтвердил Паркердейл. — Это было быбесчеловечно.

Боб явно обрадовался представившейся ему возможностиулизнуть.

— Пойдем, мама, я уложу тебя в постель.

— Да, — почти шепотом произнесла она. — Все плывет вокругменя.

Берта отодвинула стул, подошла к двери и резко захлопнулаее.

Эшбьюри глянул на нее и сказал:

— Нет.

Берта тяжело вздохнула. Она изнемогала от желания энергично взятьсяза дело и овладеть ситуацией. Но сто долларов в день — это сто долларов, априказание есть приказание.

Медсестра распахнула дверь, а доктор и Боб повели миссисЭшбьюри в ее спальню.

— Сумасшедший дом, — пробурчала Берта.

— Мы не можем рисковать, Дональд, — заявил Эшбьюри. — Мымогли бы использовать наш шанс и выдержать бурю, но этот доктор хорошо знает,чьим маслом он намазывает свой хлеб. Его показания произведут скверноевпечатление на бракоразводном процессе.

— Вы — мой босс, — ответил я. — Но лично я считаю, что выспутали в игре все карты.

Дверь в нижнем коридоре открылась и затворилась.

Перед нами предстал негодующий доктор Паркердейл.

— Вы едва не убили ее, — грозно сказал он.

— Никто ее сюда не звал, — возразил я. — Нам нужен Боб.Пришлите его сюда.

— Он сидит у постели больной матери. Я лично не могуотвечать за последствия, если…

— Никто не требует, чтобы вы отвечали за что бы то ни было,— взорвалась Берта. — Эту женщину не убьешь и кувалдой, и вы это отличнознаете. Она разыгрывает спектакль.

— Мадам, — сказал доктор Паркердейл, — как все дилетанты, высклонны судить по внешним обманчивым признакам. Говорю вам, ее давлениедостигло критической точки.

— Пусть доходит до кипения, — парировала Берта. — Это пойдетей только на пользу.

— Вы действительно думаете, что она в опасном положении? —спросил Эшбьюри врача.

— В критическом.

— Ну да, — фыркнула Берта. — Настолько критическом, что врачразрешает своей пациентке прогуляться по коридору и затем устроитьпредставление, которое даст ей в руки выигрышные для бракоразводного процессафакты.

Очевидная справедливость этой реплики допекла доктораПаркердейла, и он скрылся с поля боя.

— Мне очень жаль, Дональд, — сказал Эшбьюри, — но все онизаодно. Медсестра, конечно, не будет оспаривать показаний врача.

Я потянулся за своей шляпой.

— Пеняйте на себя, — сказал я. — Мне все равно шлавыигрышная карта, пока вы не побили моего туза.

— Виноват.

— Извинений не требуется. Если хотите сделать доброе дело,побеспокойтесь о своей жене.

— Но это значило бы полностью отдаться в ее руки.

— Вы тревожитесь о ней так сильно, — продолжал я, — чтонастаиваете на консультациях, обращаетесь к врачу-специалисту. Пусть он ещеразок измерит ей давление.

Эшбьюри не отводил от меня суровых глаз. Затем его взглядсмягчился. Он направился к телефону.

— Пойдем, Берта, — позвал я.

Токамура Хашита сидел на краю постели и, щурясь от света,слушал меня.

— Знатоки утверждают, — сказал я, — что мои занятияджиу-джитсу не имеют смысла. Они говорят, что все эти приемы эффективны лишь поотношению к безоружным или почти невооруженным людям. Они клянутся, что радиинтереса завяжут тебя узлом, как шнурок от ботинка. Предлагают пари напятьдесят долларов. Я пытался продемонстрировать им свои достижения, но онизапросто разделали меня и полагают, что, попадись им ты, они сделают то же и стобой.

В точно покрытых черным лаком зрачках Хашиты отражался свет.

— Извините, пожалуйста, — сказал он. — Если вы посадитежелудь, то через какое-то время на его месте вырастет большой дуб. Но никто неможет мгновенно превратить зеленые побеги во взрослое дерево. Должно пройтивремя.

— Хотелось бы, чтобы ты показал свое мастерство.

Надеюсь, оно убедит сомневающихся. Я готов принять пари ипоставить пятьдесят долларов.

Хашита поднялся, сунул ноги в соломенные сандалии, прошлепалк шкафу и, скинув пижаму, оделся. Когда он молча повернулся ко мне, его глазасветились красноватым светом. В одежде Хашита выглядел совсем неплохо, правда,был немного полноват в талии. Но у него было плотное, мускулистое, без единойжиринки тело. Хашита надел пальто и шляпу, и мы спустились вниз, где нас ждалотакси. Мы подъехали к игорному заведению. Я подошел к столу с рулеткой ивключился в игру. Хашита, стоявший позади, глядел на меня с презрением.

Брюнетка, подменявшая Эстер Кларди, увидела меня и поспешноотвернулась. Вскоре она покинула комнату и вошла в помещение с табличкой:«Частный офис». Я сунул в руки японцу несколько долларовых фишек и велелпоставить их, предупредив, что прекращаю игру. Вернувшаяся в это мгновениебрюнетка прошептала что-то крупье на ухо, делая вид, что не узнала меня.

Японец поставил на тридцать шестой номер, и выигрыш выпал нанего.

Крупье сгреб в кучу все фишки Хашиты.

Я обратился к крупье:

— Мой друг поставил фишку на тридцать шестой.

Крупье покачал головой:

— Извините. Вы ошиблись.

— Черт побери! — сказал я и повернулся к японцу: — Куда тыпоставил свою фишку, Хашита?

Указательный палец уткнулся в цифру тридцать шесть.

— Вам придется обсудить это с менеджером, — не уступалкрупье.

— Пожалуйста, сюда, — пригласил какой-то человек, неожиданноочутившийся рядом со мной.

Все было проделано безукоризненно. Никто из окружающихничего не заподозрил. Мы остановились у двери с надписью: «Частный офис».