– Исчезают? Нет! – воскликнула Ветка.

– Но ты же помнишь, однажды я исчез. Был – был, а потом вдруг раз! – и нет меня.

Девочка задумалась, нахмурила лоб.

– Нет. Не помню.

– Это потому, что твои воспоминания обо мне обрываются на том моменте, когда ты меня разлюбила.

Ветка молчала.

– Знаешь, что это за дом? – кот повёл розовым носом вокруг.

– Нет.

– Это Дом забытых игрушек. Видишь ли, – кот поднял лапу, тронул себя за ухо, – детские игрушки, они очень… – он задумался. – Вежливые. Мы остаёмся рядом с вами, только пока вы любите нас. А как только надоедаем, исчезаем и приходим сюда – в Дом забытых игрушек. Снимаем обувь у входа и остаёмся тут навсегда. До конца времён.

Ветка обвела глазами тысячи кукол, когда-то оживляемых детской любовью и фантазией, а теперь добровольно ушедших в пустыню.

– Моя девочка говорила, что у меня самое красивое лицо на свете, – сказала вдруг одна кукла.

– А моему хозяину нравилось, как свистит моя дырочка, – ответил из угла изрисованный ручкой резиновый ёжик.

– Хозяйка наряжала меня в одежду, вырезанную из подворотов собственных платьев. Хотела, чтобы я была похожей на неё!

– Я висел на самой верхушке ёлки, возле звезды! – кричал разбитый по пояс Мальчиш-Кибальчиш – ёлочная игрушка тонкого стекла, силясь подползти к краю полки, поближе к Ветке.

Исписанные-изломанные карандаши, цветастые полинялые зонтики, калейдоскопы, машинки без колёс, браслетики, бусы, кубики Рубика, сумочки, сломанные пластмассовые пистолеты… Со всех сторон к Ветке неслись упрёки, обвинения, жалобы.

Она стиснула кота и выбежала из комнаты.

Навстречу ей торопился Мыш. Он прижимал к себе огромную, размером с трёхлетнего ребёнка, крысу с дурацким зелёным пузом и по-слоновьи удлинённой добродушной физиономией.

Вслед им неслись многоголосые крики:

– Он всегда брал меня с собой в ванну. Я был грозным пиратом южных морей…

– Я была самой красивой звездой на ёлке…

– Я был лучшим из пистолетов, а он – лучшим из стрелков…

– Он сделал из меня непобедимого воина галактики…

– Я выиграл под его руководством шестьдесят четыре войны…

– Я была уверена, что мы с ней станем королевами…

– Я лучше всех в его войске дрался на мечах…

– Я была любимой куклой…

– Мой топор наводил страх на римские легионы…

Мальчик и девочка вышли в пустыню.

Ветер мёл безжизненную равнину. Торопясь и подскакивая пролетел, увлекаемый вечной жаждой пространства, шар перекати-поля. Пронеслось облако жёсткой, как наждак, пыли. Пустыня вздыхала, незаметно для человеческого глаза передвигала барханы, жила…

Дверь за детьми захлопнулась.

Ветка обняла кота с розовым носом:

– И куда ты пропал, дурак?…

Кислотно-зелёная Мыш на груди у мальчика уронила голову ему на плечо.

– Вот они, – указала Ветка на прогуливающуюся по Скатертному переулку парочку.

Высокая фигуристая дама с некрасивым, но чувственным, похожим то ли на жабье, то ли на рыбье, лицом, шла и вела за руку девочку, по виду – ровесницу Ветки и Мыша.

– Моя подруга Снежана, Снежка, и эта… «Проституция». Узнаёшь?

– Кого, Снежану? – попытался пошутить Мыш.

После того как дети повстречались на улицах Москвы с «Нищетой» и «Пропагандой насилия» – демонами из Репинского сквера, Ветка захотела снова взглянуть на даму, от которой сбежала три месяца назад.

Мыша предстоящая встреча совсем не радовала. В последнее время его вообще часто тревожили дурные предчувствия.

Он с минуту рассматривал неспешно идущую пару.

Женщина непрерывно улыбалась. Её полные, ярко накрашенные губы шевелились, словно жили сами по себе. Между ними проворным существом мелькал розовый язык. Временами она высовывала его и трогала губы, точно пробуя, достаточно ли они сладки.

Дама что-то объясняла своей едва доходящей до пояса спутнице.

На обеих были длинные, до земли, шубы из светло-серебристого меха. Полы припорошены снегом, щёки женщины и девочки разрумянились от морозца.

Снежана внимала с интересом, ловя движения лица старшей подруги и тут же бессознательно их копируя.

– Не знаю, – неуверенно произнёс наконец Мыш.

– Чего ты не знаешь?

– «Проституция» это или нет.

– Ну, как же! – взволнованно прошептала Ветка. – Она! Смотри внимательно.

Мыш провожал их взглядом.

– Не знаю, – упрямо повторил он. – Я не уверен.

– Да ну тебя… – с досадой бросила девочка.

– Ладно, – Мыш нахмурился, соображая. – Не уходи никуда. Я хочу послушать, о чём они говорят.

Мальчик нагнал красивую пару и некоторое время шёл следом, подслушивая разговор.

– …Все хотят тебе добра, – держа девочку за руку, ласково вещала дама. – Добра и только добра. Мир добр, люди добры. Но только и ты будь добра с миром и людьми. Если человек чего-то хочет, разве можно ему отказывать? Откройся миру, и он откроется тебе.

Её голос ласкал слух и, казалось, даже тело. Девочка смотрела на взрослую спутницу с обожанием.

– Прими человека, и он примет тебя. Поцелуй его, и он поцелует тебя в ответ. Всё очень просто и красиво. Посмотри, как это красиво! Ты отдаёшь любовь и получаешь любовь. Если мы любим всех, все любят нас. Это так замечательно, правда?

– Правда, – согласилась девочка, и глаза её заволокли мечтательность и успокоение.

– Видишь! Ты юна и прекрасна. Возлюби всё вокруг! Мир – это любовь. Каждый достоин её, помни.

Голос был сладким и тягучим, как мёд.

– И даже если кто-то тебе не нравится, знай, это в тебе говорит твоё несовершенство, твоя слабость. Победи их. Мы должны дарить любовь.

– Да, любовь, – ответила девочка, с восторгом подаваясь к наставнице.

Мыш не выдержал и обогнал их.

– Здравствуйте! – сказал он, останавливаясь перед женщиной.

Та удивлённо вскинула брови, давая понять, что не знает его, но готова выслушать.

– Здравствуй, – произнесла она певучим и каким-то сырым голосом. – Поздоровайся, – предложила девочке в шубке.

– Здравствуй, – с готовностью отозвалась та.

– Я от ваших друзей, – оставаясь очень серьёзным, сообщил Мыш.

– Вот как? От каких же? – наклонилась женщина, разглядывая его лицо.