Черт, витрина завешена жалюзи! Видно, что там горит свет, нов том-то и состоит особенность «ревнивых» штор, что с улицы за них незаглянешь! Тем паче сквозь стекло.

Может быть, где-то найдется щелочка?

Алена только сделала шаг вперед, как вдруг свет в витринепогас, а вслед за тем послышался звук открываемой двери.

Немыслимым прыжком она метнулась под прикрытие кадки состролистом, сжалась в комок… Послышались шаги, голоса… Алена подняла голову,чуть высунулась…

Двое выходят из двери, снова металлический лязг ключей встарых замках, потом тоненькое попискивание — видимо, пошла в ход электроника,— а затем снова лязг: опущена тяжелая металлическая штора над дверью. Ого, моялавка — моя крепость…

Алена всматривалась изо всех сил, но около двери было темно.Ну, ничего, куда бы Антуан и его приятель, которого (может быть, это всего лишьсовпадение?!) зовут Габриэль, ни пошли, направо или налево, они всяко пройдутпод фонарями, и тогда выяснится, Алена сошла с ума или мир на самом деле тактесен, как уверяла Сильви…

Ей повезло. Антуан и его приятель не просто прошли совсемблизко от нее под фонарем — они остановились под ним немножко поболтать ипроститься!

В первую минуту, увидев их рядом, Алена была готовапокрутить у виска пальцем. Но уже через мгновение поняла, что жизненный опыт необманул Сильви. Мир тесен, тесен просто до тошноты! Габриэль… Приятеля Антуанамало что звали Габриэлем — это был именно тот самый Габриэль Мартен. ПростоАлена не сразу узнала его без ковбойского прикида, а главное, без знаменитого«стетсона». Одет он был в обычный летний светлый костюм, а на голове…

А на голове у него не было ничего, в том числе и волос.Габриэль был обрит наголо — новобранец, качок из комка, заключенный, скинхед небывают более бритоголовыми… Но в том-то и штука, что ни на новобранца, ни накачка, ни на зэка, ни на скинхеда он совершенно не походил. Ничего и никогда невидела Алена более сексуального, чем эта бритая голова… Нет, в полумраке онавовсе не казалась бритой, она была просто голой, гладкой — как бильярдный шар,как яйцо. Птичье яйцо, имеется в виду, потому что, конечно…

«Ты о чем? — спросила себя Алена. — Ты что, рехнулась,несчастная брошенка, на почве затянувшегося воздержания? Сидишь тут, напарижской улочке, прижавшись к кадке с остролистом, и страстно желаешь занятьсянемедленным, интенсивным, грубым сексом с лысым французским антикваром..,вполне возможно, убийцей?»

Ну да, она мечтала именно об этом. Вернее, помечтала недолгои… «Вот пуля прилетела, и ага…» Ветер, порыв похоти… Нагрянул — и все прошло,прошло, прошло!

Во всяком случае, Алена почти уверила себя в этом, покасидела, скорчившись, на тротуаре, который становился все холоднее и холоднее,под деревцем остролиста, который шелестел своими желто-зелеными наряднымилистьями, как жестяной. Сидела, слушая, как звучали в ночи шаги расходящихся вразные стороны мужчин… Потом заурчал мотор, Алена еще крепче вжалась в кадку,услышав, как мимо стремительно просвистел автомобиль. Чтобы совсем уж неосталось никаких неясностей, она осторожно глянула ему вслед. Ну да, конечно,красный «Ягуар», на сей раз с поднятым верхом, который так же глянцевитоблеснул под фонарем, как незадолго до того голова его хозяина…

Алена подождала еще немного, удостоверившись в собственнойбезопасности, и наконец выбралась из-за кадки, побрела на замлевших и замерзшихногах домой. Так и пошла — босая, совершенно забыв о том, что прижимает к грудибосоножки, — ей даже в голову не взбрело обуться. Пробралась в квартирутихонько, как воришка, залезла в душ…

«Ну вот ты и нашла Габриэля, — думала она, снова и сноваполивая мочалку душистым гелем и до бесконечности намыливая себя с ног доголовы, причем в буквальном смысле: даже голову, забывшись, помылила мочалкой,вызвав в этой дурацкой голове необычайно ясный образ Габриэля, стоящего поддушем.., вот под этим же самым, рядом… — Вот ты его и нашла. Теперь ты знаешь,куда можешь прийти и сказать… Что? О чем ты можешь ему сказать? Je vous veux? Явас хочу? Что за патология! Да он тебя на смех поднимет! А может быть,наоборот. Может быть, признаться в этом внезапном вожделении — самый верныйспособ убедить его в том, что тебя не надо бояться, самое верное средствообеспечить безопасность и себе, и Марине, и ее семье?»

Интересно, рассказал ли Антуан приятелю о встрече на милонгес какой-то русской Элен, любительницей мемуаров? Интересно, догадался лиГабриэль, о ком идет речь?

Алена наконец-то выбралась из ванны, вытерлась, заковаланогу в шину и легла в постель, вытянувшись на спине. Она привыкла засыпать набоку, и сейчас сон никак не шел. Да еще всякие глупые и волнующие видения опятьполезли в голову. В голову.., голова Габриэля.., бывшая подруга Жанна частоговорила про каких-нибудь ловеласов, они, мол, думают не головой, а головкой… Акакое выражение применимо к женщинам, которые вдруг зацикливаются нанепристойностях, причем зацикливаются несходно? Да еще объект-то, объектвожделения каков! Возможно, двойной убийца!

Конечно, все дело в том, что писательница Дмитриева ведеточень размеренную, рафинированную жизнь. Вот ее и влечет к опасным, экстремальныммужчинам. Стоит хотя бы вспомнить двух прошлогодних киллеров, в которых онабыла, можно сказать, слегка влюблена — ну да, в двоих одновременно… И в какуюбы криминальную историю она ни впутывалась, в ней непременно имел место либоблагородный бандит, либо отважный мент (или частный детектив, илигерой-одиночка), с которым у Алены Дмитриевой незамедлительно завязывался пустьвиртуальный, пусть нежизнеспособный, но пылкий романчик. Вспомнить хотя бы ееиюльские (это ж всего месяц назад происходило!) отъявленные приключения всанатории «Юбилейный», куда она поехала залечивать сердечные раны, нанесенныеИгорем [16]… Да, вот кстати об Игоре.

Не потому ли Алена была так страстно влюблена в него, что ихотношения казались насквозь экстремальными из-за немалой, просто клиническойразницы в возрасте? Другую причину этой ошалелой влюбленности вряд ли отыщешь.Ну да, он обворожительно красив, но ведь даже на заре туманной юности ЛенаВолодина (так давным-давно звали нашу героиню) терпеть не могла признанных идоловдругих девиц, тем паче черноглазых кокетов, а тут споткнулась именно на такомидоле…

Ну, стоило начать думать об Игоре, как ситуация женскогоодиночества обострилась до невыносимости.