Благодарность на самом деле заслужил я. По вчерашнему утру Браст хотел было выйти отлить до рассвета, но, открыв дверь, отскочил назад, а не закрыл её. И потому пол избы затопило довольно побежавшей внутрь вонючей водицей. Глядя на это безобразие Браст заматерился. И столь громко, что владелец проснулся, глянул, что творится и едва не свалился с сердечным приступом, стеная: «Моя кладовая. Мой подвал. Мои припасы!». К своему несчастью, я зачем-то вышел из комнаты послушать эту ругань, и узревший мою рожу Данрад тут же посчитал, что нашёл идеальную кандидатуру для исправления природного катаклизма.

– А ну сделай с этим что-нибудь! – гаркнул он на меня. – Маг ты или кто? У нас иначе у лошадей животы вздует от заплесневелого овса!

Мне не показалось странным, что вожак заботится о животных, а не о людях. Да и, помнится, в тот момент я думал совсем о другом – как раз окончательно уверился в мысли, что наш Драконоборец, как говаривал Рик, действительно «зажрался». Ранее он преспокойно обходился скромным зелейником и ничего сверхъестественного от него не требовал. С меня же по три шкуры снимал, приказывая невозможное. А я ещё не достиг того уровня, когда можно повлиять на природные процессы! И похоже, вообще зря давал понять, что развиваюсь магически. Не стоило время от времени выделываться с новыми «трюками»… Так что мне стало невероятно обидно.

Увы. На тот момент мне не приходило в голову, что бедолага Данрад пытался просто-напросто выяснить для себя пределы моих возможностей и не знал уже, что ему выдумать! Я словно заправский «ботаник», которому требовалось решить сверхсложную задачу, завсегда находил изощрённый выход.

Существует такой сорт людей, которые не особо любят ставить перед собой цели самостоятельно, но прекрасно выполняют любые идиотские указания. В Чёрной Обители меня «заточили» под послушное исполнение приказов. Я и исполнял.

– Чего завис?!

Я нервно провёл пятернёй по волосам и ответил:

– Нужны лопаты и люди, готовые копать.

Собственно, с этого и началось рытьё дренажных канав вокруг подворья. Отчаявшийся хозяин определил мне четверых сыновей и племянника-мордоворота, вечерами следящего за порядком в его заведении. Под моим указанием они создали систему каналов, прекрасно отводящую лишнюю воду. Припасы были спасены. И теперь нас ими угощали. В меру, конечно.

– Кислятина, – поморщилась от угощения Марви и, отодвинув от себя кружку, выискала взглядом разносчика. – Эй, а кувшинчик сладкого вина для барышни повторить можно?

– Да, сударыня!

– Сударыня. Барышня, – ехидно передразнил Браст. – Какая из тебя барышня? Такая сука, как ты, в любом переулке даже громиле запросто горло перегрызёт!

Матёрый Браст был мужиком красивым и молодым. У него были правильные черты лица. Он носил аккуратные усики и подстригал бородку. Будучи в прошлом начальником охраны целого города, пока сдуру не переспал с кое-чьей юной дочуркой, Браст научился держать и вести себя так, чтобы выглядеть импозантно. Однако Марви посмотрела на него пристально по другой причине. И в конце концов она не ответила ничего, а, перестав глядеть в наглые чёрные глаза, молча отсела за соседний стол. Там сидели мы с Сорокой и играли в игру, похожую на домино. Я расслаблялся, пока Элдри находилась в комнате и заучивала определения из книги по иллюзиям. Сорока просто был азартным малым. На той неделе он даже проигрался так, что заложил свою любимую золотую серьгу. Выкупил, конечно. Но только потому, зарекаясь играть на деньги, и снизошёл сегодня до игры со мной на интерес.

– Ты чего? – удивился я приходу Марви.

– Терпеть не могу, когда ко мне как к твари какой-то. А ты и с блохой раскланиваться станешь. Учёный. Воспитанный. Вон, даже сидишь с такой ровной спиной словно лорд.

– Ого, как она тебя любит, – хмыкнул с сарказмом Сорока.

Я был с ним солидарен в иронии, а потому обилие комплиментов в речи вынудило меня предположить:

– Ты пьяна, что ли?

– Нет.

Несмотря на заверение, она положила свои грубые сухие ладони мне на щёки и поцеловала в губы. Я прекрасно понимал, что её порыв ничего не значит, но целовать Марви было легко. А потому я ответил ей взаимностью, несмотря на улюлюканье и насмешки прочих членов Стаи. Поцелуй плавно перерастал в страсть. Мне было очень хорошо. Внизу живота появилось томительное тепло, и я уже был готов взять женщину за руку и увлечь за собой в комнаты наверху, как она резко отодвинулась. Её глаза отблёскивали слезами. А слёзы являлись далеко не тем, что я ожидал увидеть.

– Ты чего, Марви? – тихо шепнул Сорока.

Лучшая убийца Стаи всхлипнула, поглядела на Данрада, курящего трубку так спокойно, как если бы ничего не происходило, и утёрла нос тыльной стороной ладони.

– Марви, – повторился Сорока, и наша соратница, стараясь принять невозмутимый вид, всё же объяснилась.

– У каждого из нас есть прошлое. Моё берёт начало с того дня, когда мою мать продали, как козу на базаре. Разница лишь в том, что торг шёл в будуаре одной знатной дамы и торговали человеческими судьбами. Мама была отличной вышивальщицей, тихой и безропотной женщиной. Она ни слова не сказала против и оставила меня, хотя мне было всего-то около четырёх лет. Она уехала с новыми хозяевами. Поцеловала меня на прощание и посоветовала во всём слушаться господ.

– Ваш заказ, сударыня, – робко перебил исповедь разносчик, ставя на стол кувшин с вином. Я хотел было незаметно отодвинуть посудину подальше, но Марви опередила. Взяла кувшин за дужку ручки, вылила содержимое в мою кружку, предварительно выплеснув оттуда остатки пива на пол, да начала пить, как пьют воду.

– И что? – меж тем хмыкнул Окорок. – Я вот своей мамки вообще никогда не видывал. И отца ввек бы не знать, так бока намял!

– Заткнись, – пихнул его в бок Шептун.

– А дело в том, что я на её месте поступила бы также, – горько созналась Марви, отвлекаясь от вина. – Сейчас понимаю, что она мне блага хотела. Я ведь была господской игрушкой. Была одного возраста с их дочуркой Розалин, вот меня и рядили в красивые платья, чтобы юной миледи было с кем дружить на отдалённой фазенде. Мы с ней жили в одной комнате, как сёстры. Мне прислуживала челядь, я ела серебряными приборами и училась всему, чему учатся благородные девицы. Господа радовались моему кроткому характеру и оттого позволяли многое, как и любой домашней зверушке. С таким воспитанием меня должно было ждать хорошее будущее. Вот только ни одному ребёнку про будущее не объяснишь. Любому ребёнку просто мамы не хватает!

Она снова сделала