— А кто не с характером?! Все с характером! Мальчик —хороший конь, и характер у него хороший!

— А раньше он никого не сбрасывал?

— Да чего ему сбрасывать-то? — закричала девчонка. — Он что,больной, что ли?! Он пять лет людей катает и никого не сбрасывал!

— Может, заболел?

— И не болел он!

— Тогда почему?

— Откуда я знаю! Не понравилось ему, может!

— А так… бывает?

— Как?

— Ну вот, чтобы не понравилось, и поэтому лошадь… сердится инервничает.

— Ну, бывает, сердится, бывает, нервничает, но никогда онникого не сбрасывал! Да еще при мне! Он, знаете, как меня любит? Он для меня навсе готов! Он же меня видел все время, он знал, что я рядом иду!

Марина быстро соображала.

— То есть так, чтобы ни с того ни с сего, взял и на дыбы, —так не бывает?

— У нас не бывает, — отрезала девчонка. — Может, где ибывает, а у нас хорошая конюшня, мы лошадей любим, и они нас любят, у настренеры самые хорошие, и конюхи тоже! Володька в прошлом году жеребенка домойзабрал, потому что отопление выключили! Так он его на руках тащил! До самогодома! И спас! Он даже не заболел, жеребенок-то!

Значит, лошадь никто специально не пугал, она шла привычныммаршрутом, каким ходит уже пять лет, и Зоя все время была в поле ее зрения, аэто, оказывается, важно, и «конюшня у них хорошая», а Вадим упал и разбилсянасмерть. Девчонка говорит, что это невозможно — ну, почти невозможно!

Так-так…

— А Мальчика теперь ни за что не допустят людей катать, —печально сказала девчонка. — А он людей любит. Он без людей затоскует быстро, аменя разве кто послушает! Скажут, человека убил!

— Никто не скажет, — горячо возразила Марина. Ей жалко былодевчонку и коня по имени Мальчик, которого подозревали в убийстве.

Девчонка только вздохнула печально, потушила сигарету оземлю и далеко зашвырнула. Марина проводила окурок глазами.

— Пойду я. — Зоя поднялась и похлопала себя по джинсовымколеням, отряхнула как будто. — Поговорю с ним хоть, с Мальчиком-то, он ведьтоже переживает! Лошади, как люди, только еще лучше, потому что они подлостейне делают!

Марина проводила ее глазами, еще посидела, а потом пошла покраю обрыва.

Да. Что это за люди, которые делают подлости?

Павлик сказал про смерть Вадима — вот подлость какая!

Вадим что-то знал о той, первой смерти и собирался пойти вмилицию. Но почему-то не пошел, а отправился «кататься на лошадке» и погиб.Совершенно случайно. Лошади не делают подлостей.

Будь на месте Марины полицейский капитан в выцветших и потертыхджинсах, он непременно заподозрил бы во всем этом… умысел. Только какой?Какой?! Как можно заставить лошадь убить человека?

— Марина?

Она оглянулась так стремительно, что чуть не поехала с кручивниз, засеменила ногами, охнула от боли и с размаху плюхнулась на попу, в кучупеска.

— Марина!

Юля немедленно и унизительно, как бабку, угодившую в лужу,стала тянуть Марину за руку, а встать у той никак не получалось, потому чтоноги оказались почему-то выше головы, и так они ковырялись довольно долго.

— Хватит! — тяжело дыша, сказала наконец Марина. — Юля,хватит, отпустите меня!

— Я должна вам помочь! Вы же не можете встать!

— Юля, отпустите меня, кому я говорю! Я сама.

Юля посмотрела на Марину с сомнением. От жары иунизительного положения та была совершенно красная, лоб взмок, и, кажется,волосы на висках взмокли тоже.

Готовая в любую минуту подставить сильное плечико, Юлянаблюдала, как Марина встала на четвереньки, а потом осторожно поднялась наноги, не полностью ступая на больную ногу.

— Это я во всем виновата, — покаялась Юля. — Я вас напугала.Вы о чем-то задумались, а я так неожиданно…

Дело не в том, что — неожиданно. Дело в том, что Маринапочему-то решила, что окликнул ее Федор Федорович Тучков Четвертый, про Юлю онадаже и не подумала, хотя обмануться и принять Юлю за Федора Федоровича былоочень трудно. Пожалуй, что и невозможно.

Тем не менее Марина ошиблась.

Нет, нет, скорей в Москву, в Москву, к Эдику Акулевичу,маме, а также к Эрнесту и Альберту!

Марина независимо потерла коленку, украдкой смахнула пот солба, распрямилась и улыбнулась.

— А Сережа?

— У него сейчас ванны. Я обычно в это время отдыхаю, носегодня мне что-то не отдыхается.

— Да.

— И как это его угораздило так неудачно свалиться? Вам куда?К корпусу? Или вы гуляете?

Марина понятия не имела, гуляет она или нет, — скорее нет,чем да, — но на всякий случай призналась, что гуляет.

— Можно мне с вами?

Федора Тучкова Марина исключила из своей жизни, а большегулять ей было не с кем, поэтому она согласилась, и они побрели вдоль леса —прихрамывающая профессорша и озабоченная спортсменка.

— Хотела пойти поплавать, но в бассейне сейчас, как назло,технический перерыв. И Ольга Павловна все время твердит, что там неуютно инехорошо, и я теперь купаюсь с гораздо меньшим… удовольствием. А вы, Марина?

— Какая Ольга Павловна? Ах, Оленька!

— Ольга Павловна, — поправила Юля строго. — Она сама тамбыла раз или два и с тех пор все твердит.

— Я ее почти не слушаю, — пробормотала Марина. — Если ееслушать, с ума можно сойти.

— Зря вы не занимаетесь физкультурой, — назидательно сказалаЮля, — особенно если у вас болит нога. Когда начнется артрит, будет уже поздно.

— У меня нога болит не из-за артрита! — Марине непонравилось, что Юля навязывает ей такую старушечью болезнь. — Я на лыжахкогда-то упала.

— Вы катаетесь?! — возликовала Юля. — Мы каждый год летаем вХорватию на снег! Там, конечно, не так хорошо, как в Австрии, но все-такилучше, чем на подмосковных горках. А вы где?

— Нигде. В деревне Гжель. Знаете такую? Замечательное место.Сначала на электричке, потом на автобусе немножко и в лес. Только обязательнотермос надо с собой брать, потому что замерзаешь, когда долго ходишь.