плохо. Мальчишка, бегущий по почти пустой серой улице, то и дело начинал задыхаться, наглотавшись пыли. Остановившись в очередной раз, чтобы перевести дух, он быстро глянул на небо. Бледнеющий свет отразился в красно-золотых глазах неясными бликами. Солнце медленно заволакивало желтовато-серой дымкой. Видимо, на город шла пылевая буря.

Бури налетали хотя бы по паре раз в неделю. Злые ветра несли их из Великой пустоши с силой и яростью ударяя о щиты, словно морские волны о скалистые берега. Мальчишка никогда по-настоящему не видел моря, но представлял, что оно «работает» именно так.

Стоило дыханию восстановиться, как он снова пустился в путь. Широкую дорогу перебежал не оглядываясь, хотя мать и запрещала ему это делать. Ведь иногда по ней все же проносились патрульные крейсеры или грузовые танкеры, а светофоры не работали, насколько он помнил, никогда.

Но сегодня дорога была немой и пустынной. Лишь ветер гнал по ней облака песка и грязи. Один такой порыв достал мальчишку уже на другой стороне улицы и сшиб с ног. Но он ловко перекатился по асфальту, отчего на его одежде и красно-рыжих спутанных волосах прибавилось пыли. Не то чтобы его это хоть сколько-то волновало, но все же, вскочив, он отряхнулся. И только потом продолжил свой путь.

Свернув несколько раз в лабиринте близко стоящих высоток, мальчишка вышел в небольшой внутренний двор. Двор этот, окруженный домами-свечками, напоминал одновременно и колодец, и круг для спиритического сеанса. Впрочем, воды здесь не скапливалось, и ни один, даже самый захудалый дух не пожелал бы сюда явиться. Здесь почти всегда царил полумрак, а из окон многоэтажек иногда выкидывали мусор, но главное – сюда почти никогда никто не заходил. Кроме мальчишки и его стаи.

– Ты долго, Дейайвор, – заметил другой мальчишеский голос, подчеркнуто строгий и серьезный.

Этот голос принадлежал самому старшему из собравшихся здесь. Фолкору одиннадцать, и он был всего на полгода старше Айвора, но все равно считался самым мудрым и авторитетным. Его золотисто-карие глаза, обычно смотревшие добрым, веселым взглядом, сейчас горели укором.

Айвор давно выучил простое правило: если его называют полным именем – значит, он провинился. Ведь столь сложное имя не поленятся произносить только в особом случае. И если уж его все-таки произнесли, значит, пора начинать оправдываться.

– Это все из-за ЦС и проклятой жары. Он снова перегрелся, – пожаловался Айвор и потер глаза кулаком. Из-за яркого солнца перед ними плыли противные зеленые пятна. – Маме пришлось оставить Фрит на меня и идти охлаждать его вручную.

– А Фрит снова расплакалась, и ты не мог ее успокоить? – спросила с усмешкой девочка, сидевшая на какой-то старой коробке. Витар, как и всегда, выглядела взъерошенной и больше похожей на мальчишку в своей мешковатой одежде и с коротко стриженными зелеными волосами.

– Сама бы попробовала, – пробормотал он, – хорошо говорить, когда у тебя нет младшего брата или сестры.

– Мне и тебя хватает, – засмеялась она.

– А зачем охлаждать ЦС? – вдруг подала голос самая младшая из присутствующих.

– Чтобы он не взорвался. – Айвор повернул все еще красное от долгого бега по жаре лицо к до этого молчавшей девочке.

Серебристые волосы и серо-синие глаза, бледная, словно мрамор, кожа и кукольное лицо. Мора была обычно тиха и незаметна, но из-за этой вечной молчаливости ее слова приобретали особый вес. Ее всегда слышали, как бы тихо она ни говорила, а на вопросы всегда отвечали. Даже если не хотели.

– Что будет, если ЦС взорвется? – Она чуть подалась вперед, балансируя на самом краешке кресла с отломанной спинкой. Прядь волос скатилась с ее узкого плеча, почти достав до земли.

– Э-э-э, ну-у-у, – протянул Айвор, – взрыв…

– Гениально, Айв, – Витар усмехнулась, блеснув своей острой улыбкой.

– Я еще не закончил! – Он зло зыркнул на нее. – Так вот, будет большой взрыв, такой, что вся башня рухнет. А потом упадут щиты и фильтры. Энергия пропадет. И мы потеряем связь с другими городами и с Главным сервером.

– А еще часть информации о прошлом пропадет, – дополнил Фолкор, заботливо убирая прядь волос, упавшую Море на лицо.

– Зачем нужна информация о прошлом? – снова спросила Мора.

– Это нужно для того, чтобы Нумерованная планета, когда ее наконец доделают, была похожа на наш мир в прошлом, – все же объяснил Айвор, чувствуя некую личную ответственность за все, что связано с Нумерованной планетой. Хотя он тоже мало что понимал, лишь повторял слова взрослых. Они говорили, что этот мир уже не спасти и нужно создать новый, но как продвигается процесс, растянувшийся на века, Айвор не знал, хоть его отец и был нынешним главой Центра разработки.

– А если бы вы могли создать на Нумерованной планете любой мир, какой пожелаете, то какой бы он был? – неожиданно даже для самого себя спросил Айвор.

– Я вот хочу мир с синим-синим небом и зеленой травой, и деревьями, и речками. Нет! С огромными такими морями и океанами. – Он развел руки так широко, как смог, показывая, какой огромный должен быть океан. – И высоченными горами со снежными шапками, и… и… – Тут он осекся, переводя дыхание, думая, что бы еще после этого «и» пожелать.

– И с бескрайними полями и лугами, и с темными лесами, где будут водиться разные зверьки, – продолжила оборванную фразу Витар, рассеянно и немного смущенно приглаживая короткие зеленые волосы, – они все будут жить дружно, и никто не будет никого обижать.

– Пф, девчачьи бредни, – недовольно фыркнул Айвор. – Как это «никто не будет никого обижать»? А есть они у тебя что будут, пыльцу с цветочков?

– Может быть, и пыльцу, – глаза Витар зло сузились, грозный взгляд упал на Айвора, – пусть траву едят.

– Даже хищники? – ядовито уточнил Айвор.

– Даже хищники, – категорично заявила Витар, скрещивая руки на груди.

Они сверлили друг друга недовольными взглядами и разве что не трещали, как искрящиеся провода.

– Пусть будет мир без войн, – примиряюще сказал Фолкор, с легкой усмешкой глядя на друзей.

– Мир, в котором никто не болеет и не умирает, – почти прошептала Мора, поэтому, чтобы услышать ее голос, Айвору и Витар пришлось замолчать.

Выслушав пожелания, Айвор улыбнулся. Он знал о своих друзьях все, что только мог знать. И понимал, почему они желают именно этого. Сколько Айвор себя помнил, у них всегда было военное время. В школе говорили, что на них напали. Когда Айвор спрашивал об этом у мамы, она отвечала, что в ее время в школе говорили, что напали они, но чтобы защититься. Еще раньше, может, говорили что-то другое. Война давно превратилась в обыденность, подчинила себе все, уничтожила семью каждого из друзей