Огромный, бесконечный город, уходящий прямо в бескрайнюю даль ночного неба.

– Ты скучаешь? – Фрея стояла, облокотившись на каменные перила ограждения, подперев голову ладонями, и смотрела на город, будто адресуя вопрос ему.

– Наверно. Немного, – ответил я. – А ты?

– Да. И очень. – Она грустно усмехнулась. – Особенно в дни праздников.

– Не любишь быть на виду?

– Дело даже не в этом, скорее уж другие не любят, когда я на виду, – сказала Фрея, и мне снова вспомнились те странные взгляды, что на нее бросали, холодные, отстраненные, иногда даже пренебрежительные.

– Ну-у, зато у тебя, например, есть твой… поклонник, – вспомнил я.

– Аин шутит, не воспринимай всерьез. – Фрея посмотрела на меня с показной укоризненностью. – Просто он уважает меня как владельца Витара.

– А другие нет? – удивился я.

– А другие уважают меч, но не меня, – Фрея передернула плечами, – пожалуй, они бы предпочли, чтобы мечом владел кто-то… с менее сомнительным происхождением. Но меч сам выбирает своего владельца.

– Тогда, раз все так плохо, как ты говоришь, почему бы совсем не перестать ходить на эти приемы? – Наверно, я бы сам так и поступил.

– Нет, – произнесла Фрея, и ее губы растянулись в улыбку, острую, злую, – пусть видят, что я считаю себя равной им. Иначе они решат, что я сдалась, а значит, признала, что их отношение ко мне справедливо. Для меня это вроде как принципиальный вопрос.

Мы продолжили молча смотреть на город, на то, как гаснут одни огоньки и зажигаются другие. Но в наступившей тишине собственные мысли вновь стали оглушительно громкими. Такое отношение к Фрее казалось мне странным. Если она действительно родственница Лорда, то ее происхождение вряд ли можно считать таким уж низким. Только если она не…

– Ты действительно слишком громко думаешь, – вздохнула Фрея. – Но будем считать, что благодаря этому я успела подготовиться к ответу.

– Забей, – отмахнулся я, – я в личные тайны не лезу.

– Кого я должна забить? Я так и не поняла. – На лице Фреи отразилось до забавного искреннее непонимание.

– Можешь меня. За ужасно бестактное любопытство. – Я отвел взгляд. – И прости. Я вовсе не…

– Кажется, ты говорил, что не извиняешься, – перебила меня Фрея. Она отвернулась от города и теперь смотрела вверх, на темную громаду замка, возвышавшегося над нами. – Да тут и не за что извиняться. Догадаться не так уж сложно. Поэтому Лорд официально признал меня своей дочерью.

– А Леди на это как отреагировала? – вопрос вырвался быстрее, чем я успел заставить себя заткнуться. Хотел же не лезть.

– У нас с ней странные отношения. Скорее, от нее ожидают, что она будет меня недолюбливать, поэтому на людях она меня игнорирует. В остальное же время у нее нет ко мне претензий. Зато Фриг сразу меня приняла, – при упоминании Фриг Фрея мягко улыбнулась.

– И давно ты здесь живешь?

– С четырнадцати лет, после смерти матери Лорд Руэйдхри забрал меня сюда. Не то чтобы я сильно хотела, мне просто было все равно. – Фрея нервно потерла ладони так, словно они замерзли. – Невеселый какой-то разговор вышел. А сегодня все-таки праздник…

Официально прием был еще и празднованием Солнцестояния, но праздничной атмосферы я не ощущал. А вот город внизу выглядел живым и веселым.

– И что принято делать в самую короткую ночь? – спросил я.

– Не спать до рассвета и… – Фрея перехватила мой взгляд, несколько долгих мгновений молча смотрела на пылающий золотом Сторград. – Пойдем?

Она кивнула туда, на улицы, где ходили толпы празднующих, где мерцали разноцветные огни. Я посмотрел на Фрею удивленно. Почему-то не ожидал от нее такого предложения.

– Просто если не увидишь празднование Солнцестояния сейчас, то придется ждать до следующего года, – принялась объяснять Фрея, будто даже немного смутившись, – а следующий год…

Моими стараниями может и не наступить.

– Это ужасно далеко, – закончил я, – пошли сейчас. Или думаешь, я жажду вернуться на прием?

Сторград был объят огнем. Золотые, алые, оранжевые, белые языки пламени поднимались к небу, словно собирались вот-вот вырваться из сложенных прямо на улицах костров. Эти огни отражались в темных витринах магазинов, преломлялись, искажались, порождая странные многоцветные блики. На стенах домов плясали причудливые тени. Иногда я отращивал себе по две или по три, а иногда наши с Фреей тени сливались в одну.

В воздухе стоял пряный запах трав, горящего дерева, свежей выпечки, спелых фруктов и еще чего-то, чему я не мог дать названия. От всего этого у меня кружилась голова, и, кажется, я был по-настоящему счастлив. Общее ликование проникло в меня вместе с теплом костров и самой короткой ночи, вместе с далекими песнями и гулом радостных голосов.

– Думаю, вашей знати тоже стоит праздновать Солнцестояние именно так, – сказал я, глянув на шедшую рядом Фрею.

– Уверена, что кто-то и празднует, – она улыбнулась, – поверь, мы точно не единственные, кто додумался сбежать.

– Сегодня многие одеты как-то более экзотично, чем обычно, – заметил я, рассматривая шедшую впереди даму, решившую украсить свое платье целым десятком разноцветных юбок, а волосы – такими же разноцветными лентами. И все бы ничего, но рядом с ней шла другая девушка, одетая в белые брюки и рубашку. На брюках, чуть расходящихся книзу, были вышиты языки черного пламени.

Подобное разнообразие встречалось везде, куда взгляд ни брось. Кто-то с ног до головы кутался в яркие краски, кто-то, наоборот, ограничивался одним-двумя цветами. Чьи-то наряды были сложны и объемны, чьи-то увлекали взор множеством мелких деталей, а кто-то предпочитал минимум в одежде, зато расписывал собственную кожу.

– Жители Бентской республики – один народ, но не одна национальность, не одна раса даже, – пояснила Фрея, оглядывая толпу. – Есть традиция – в день Солнцестояния одеваться так, как принято было у твоих предков. Вроде как напоминание, что все мы разные, но все равно вместе, и боги любят всех нас одинаково.

– И у вас никогда не было расовых или национальных конфликтов? – удивленно спросил я.

– В Бентской республике – нет, в других странах – были, бессмысленные в своей жестокости и забравшие множество жизней, – со вздохом ответила Фрея. – В любом случае тот, кто провозглашает свой народ лучше других, – идет против воли богов.

– А как принято одеваться на Солнцестояние у твоих предков? – Я запоздало понял, что опять невольно поднял тему семьи, но Фрея совсем не расстроилась. Даже наоборот, ее взгляд повеселел, а на губах вновь заиграла улыбка.

– Тот народ, к которому принадлежала моя мама, зовется сильва. Он ведет свое начало от лесных духов, которые породнились с людьми, поэтому мы одеваемся в зеленое, как трава и листья, и