— Давайте я вам помогу, что-то она не хочет у вас никак ровно стоять!

Надавил сильнее, и свечка сломалась пополам:

— Ой, прошу прощения, сейчас другую куплю!

Девушка улыбнулась и вернулась на прежнее место. Проходя мимо нее, белобрысый демонстрировал новую свечку, жестикулируя и улыбаясь, мол, сейчас все будет хорошо.

Валя прикрыла глаза и молилась:

— Помоги им Господи, сохрани и направь!

Над женщиной в черном платке кружила горечь утраты и ворох мыслей о бесцельности жизни, стояла она опустошенная с заплаканными глазами, не слышала чтеца, не замечала ничего вокруг.

Совсем рядом застыла поникшая душа молодой женщины.

— Кто ты, раба Господня? — мысленно обратилась Валя к ней.

Душа встрепенулась, не ожидая, что ее заметят:

— Я сестра той, кто сейчас плачет обо мне, а чья раба не знаю.

— Ты спаслась?

— Нет, я не с Господом, но и не в самом плохом месте.

— Как же так получилось?

— Большую часть жизни думала, что искала Бога, а к сожалению, молилась себе, своим страстям, поклонялась прихотям! Блаженная, раз ты видишь меня и говоришь со мной, помолись обо мне, если можешь, заклинаю тебя!

Валя начала молиться о милости, о той, что упрашивают у правителя за осужденного, который сам никогда в жизни не обращался к добру.

— Господи, она не искала Тебя, осуждена и не может изменить свою волю, но ты Господи проповедовал в аду, ты обратил и вывел беззаконников времен Великого Потопа, обрати и эту душу, если хочешь!

Валя полностью сомкнула веки и принялась горячо молиться пока не почувствовала толчок:

— А ну, давай топай с моего места! Растопырилась, ишь, смотри какая!

Открыла глаза, в бок толкала старушка.

— Чего пялишься, я здесь стою всегда, а ты шагай, шагай!

Отошла в сторону, не понимая, что происходит. Этой старушки она раньше не встречала в храме.

Душа все еще грустила на своем месте, а люди появились новые, вся церковь заполнилась совершенно неизвестными Вале прихожанами.

Свет в окнах потускнел, возникло необычное чувство, будто что-то мешает ей не только молиться, но и даже и думать о Христе.

«Гул?! Почему стоит такой гул и шепот, разве служба закончилась?» — рассматривала людей Валя.

Что случилось с иконами? Лики пропали! А где крест, нет ни одного! — шептала в ужасе.

Каждый что-то обсуждал важное со стоящими рядом.

— Вы, наверное, не знаете, у нас сменился архиерей, слышали? Говорят, он с католиками обедает и в алтаре ладонью крестится! — шептала женщина в черной одежде.

— Да что вы? Ай-ай-ай, экуменисты уже в алтаре? Скоро антихрист воссядет! — шептала соседка покачиваясь вперед-назад.

— Кто знает почему служба не начинается? Это очередь на исповедь? Передайте свечку! Да нет же! Что вы мужчина делаете? Кто свечу левой рукой берет! Эх, сама лучше! Пришли, не знают куда и зачем! Дома тогда сидите, больше толку будет! — проталкивалась вперед широкая баба, сумками задевая ноги стоящих.

— Куда прешь? Молиться пришла или на базар?! — перебирал четку за четкой мужик, пытаясь изображать благоговейность.

— Дамочка, вы куда? Это очередь на исповедь, я вас не помню! — уставилась женщина в шляпке на бабу с сумками.

— Куда, куда! Свечу хочу поставить, правила знать надо, умники, а ну, разойдись! — расталкивая очередь, ломилась к подсвечнику баба.

— Надо же, хамло какое, а еще в церковь пришла, вы как умирать собираетесь с таким отношением к другим? А еще православная! — крикнул мужчина с бусами на шее.

— Как все будем умирать! Ты с бусами, умный больно, стой да помалкивай, когда старшие учат! Я двадцать лет в этот храм хожу, если надо свечку поставлю, когда захочу!

— Не бусы, во-первых, а четки. Во-вторых, Григорий Палама пишет, что Адаму говорилось, он смертию умрет, когда вкусит плода, а он жил еще девятьсот тридцать лет после этого! Потому смертью вы умрете не как все, а когда удалитесь, сами знаете от Кого?! — ответил мужчина с бусами.

— Тс-с-с, Тс-с-с, ты что, тише, не произноси Его имя, Тс-с-с, тихо! — со всех сторон послышалось шипение и храм вмиг утих. Наступила тишина.

Валя не верила своим глазам и пыталась перекреститься, но руки сдавливали плотно стоящие рядом прихожане.

Из подобия алтаря, медленно и гордо, в блестящем облачении вышел рогатый бес. На голове у него имелся всего один рог, вместо ног торчали волосатые копыта, а на морде шевелилось месиво из искаженной улыбки и клыков.

— Кто здесь умирать собрался?! Та-ак посмотрим! — сурово осматривал прихожан.

— Все мы живы, запомнили раз и на вечность! Никакой смерти нет, пришли сюда, вот и занимайтесь тем, ради чего шли!

— Вместо царя двойник нехристь! — шептала старуха не вытерпев.

— Замечательно! — обращаясь к старушке у окна, — продолжай бормотать о масонах!

— А ты чего молчишь? — обернулся к душе, что заговорила с Валей, — давай свою песню про бесов в смартфонах, да, чтобы никто не подумал храм щелкать, нечего им проповедовать фотографиями на весь мир.

Душа девушки взглянула на Валю и стала пробираться к мужчине, что стоял и фотографировала фрески на стене, с размаху ударила его, отчего телефон отлетел на пол.

— О, и ты замолчал? Начинай «Щепотью-ю-ю креститься, бесов веселить!» — обратился к бородатому мужику, одетому в лапти и старинные лохмотья, которые Валя только в школьных книжках встречала.

Мужик сложил пальцы в двуперстие, хотел поднять руку ко лбу, но горько заплакал.

— А это у нас еще кто, откуда взялась?! — бес резко сбросил свое облачение прямо на солею и понесся по головам прихожан, мигом достиг Вали и уставился глаза в глаза. Она ощутила жуткий смрад и трепет всей душой.