– Софи! – прервал ее размышления голос Лэнгдона. –Стойте! Остановитесь же!

Софи ударила по тормозам, их обоих резко бросило вперед.

– Что? Что такое?

Лэнгдон указал на длинную улицу впереди.

Софи похолодела. Впереди, примерно в сотне ярдов от них,перекресток блокировали два автомобиля судебной полиции. Намерения их быливполне очевидны. Они отрезали нам путь к посольству!

Лэнгдон, нервно усмехнувшись, заметил:

– Как я понимаю, в посольство нам сегодня не попасть?

Впереди двое офицеров полиции отошли от своих автомобилей исмотрели в ту сторону, где остановилась малолитражка Софи.

Ладно, сказала себе Софи. Поворачивай назад, девочка, толькоочень медленно.

Она дала обратный ход, затем развернулась и поехала назад.Удаляясь от перекрестка, услышала, как за спиной взвизгнули шины резкозатормозившего автомобиля. И тут же завыли сирены.

Чертыхаясь, Софи вдавила педаль газа.

Малолитражка Софи мчалась по дипломатическому кварталу, мимопосольств и консульств, и наконец оказалась на боковой улице. Проехав по ней,свернула вправо, и вот они вновь на просторной автостраде Елисейских полей.

Лэнгдон сидел на пассажирском сиденье, сжав кулаки таккрепко, что побелели костяшки пальцев. Он то и дело оборачивался и смотрел взаднее окно, проверить, не преследуют ли их, Он уже жалел, что ударился вбегство. Ведь я ни в чем не виновен, напомнил он себе. Это Софи приняла за негорешение, когда выбросила маячок из окна туалета в Лувре. Теперь же, по меретого как они все дальше отъезжали от американского посольства, Лэнгдончувствовал, что уверенность его слабеет. Софи удалось на какое-то времяоторваться от преследователей, но Лэнгдон сомневался, что им и дальше будет также везти.

Сидевшая за рулем Софи пошарила в кармане свитера. Вытащилакакой-то маленький металлический предмет и передала Лэнгдону.

– Взгляните-ка на это, Роберт. Вот что оставил мне дед зарамой «Мадонны в гроте».

Лэнгдон взял протянутый ему предмет и принялся осматривать.Его охватило волнение. Тяжелый, а верхняя часть образует подобиеравностороннего креста. Напоминает по форме миниатюрную копию мемориальногокостыля, который втыкают в землю, чтобы отметить участок, где будет находитьсямогила. Затем Лэнгдон заметил, что стержень ключа, отходящий от головки в видекреста, являет собой треугольную в поперечном сечении призму. И что его сплошьпокрывают сотни крошечных шестиугольных углублений, причем расположение ихвыглядит хаотично.

– Это ключ, изготовленный с помощью лазера, – пояснилаСофи. – А шестиугольники считываются контрольным электронным устройством.

Ключ?.. Таких прежде Лэнгдон никогда не видел.

– Переверните и взгляните на другую сторону, – сказалаона, выехав на другую полосу. И проехала очередной перекресток.

Лэнгдон перевернул ключ и буквально раскрыл рот отизумления. В центре креста красовалась искусно выгравированная лилия,fleur-de-lis, с инициалами P. S.

– Софи! – воскликнул он. – Но это жегеральдическая лилия, о которой я вам говорил. Официальный герб Приората Сиона.

Она кивнула:

– А я говорила, что видела этот ключ давным-давно, ещедевочкой. И дед просил никому о нем не рассказывать.

Лэнгдон не сводил глаз с необычного ключа. Странноесочетание: высокие лазерные технологии и вековой давности символ. Этот ключ –словно мостик, соединяющий прошлое с настоящим.

– И еще дед сказал мне, что ключ открывает шкатулку, где онхранит много разных секретов.

При одной только мысли о том, какого рода секреты могхранить Жак Соньер, у Лэнгдона по спине пробежали мурашки. Но что именно делалобратство с этим футуристическим ключом, невозможно было представить. Похоже,Приорат существовал ради единственной цели: хранить свою тайну. Секретневероятной непобедимой силы и власти. Но при чем здесь этот ключ?

– Скажите, а вы знаете, что он открывает? Ну хоть по крайнеймере догадываетесь?

Софи была явно разочарована.

– Я надеялась… вы это знаете.

Лэнгдон молчал, вертя странный ключ в руках.

– Похож на христианский, – добавила Софи.

Лэнгдон вовсе не был в этом уверен. Головка ключа ничуть непоходила на традиционный христианский крест с более короткой горизонтальнойперекладиной. Нет, крест был квадратным – все четыре конца равной длины – такиесуществовали за полторы тысячи лет до христианской эпохи. Ни один на светехристианин не пользовался таким крестом, предпочитая ему другой, ставший затемтрадиционным. Латинский крест, использовавшийся еще древними римлянами вкачестве орудия пыток. Лэнгдона всегда удивлял один факт: очень немногиехристиане, видевшие распятие, знали, что в самом названии символа заложенчуждый истинному христианину смысл. Ведь слова «крест» и «распинать» («cross»,«crucifix») происходят от латинского «cruciare» – «мучить, подвергать пыткам».

– Единственное, что я могу сказать, Софи, – началон, – так это то, что такие равносторонние кресты считались «мирными».Квадратная конфигурация не позволяет использовать их при казни или пытке, а иходинаковые вертикальные и горизонтальные элементы символизируют собой единениемужского и женского начал, что вполне соответствует философии братства.

Софи устало взглянула на него:

– Так, значит, никаких идей, да?

– Никаких, – хмуро ответил Лэнгдон.

– Ладно. А сейчас сворачиваем с главной дороги. – Софипокосилась в зеркальце бокового вида – Нам надо попасть в безопасное место. Тами подумаем, что может открыть этот ключ.

Лэнгдон с тоской вспомнил о своем уютном номере в «Ритце».Нет, совершенно ясно, что им туда нельзя.

– Как насчет моих коллег из Американского университетаПарижа?

– Слишком предсказуемо. Фаш непременно проверит все адреса.

– Но ведь у вас должны быть какие-то знакомые. Вы же здесьживете.

– Фаш проверит все мои телефонные звонки и электроннуюпочту. Переговорит с коллегами по работе. И сразу выявит, с кем я общаюсь. Аснимать номер в отеле тоже не имеет смысла, ведь там требуется регистрация.

Лэнгдон снова подумал о том же: а не лучше ли было ему сразусдаться Фашу еще в Лувре?

– Давайте позвоним в посольство. Я объясню ситуацию, ипосольство пошлет за нами своих людей. Назначим место встречи и…