– Votre nom! – взревел начальник охраны, инстинктивночувствуя, что здесь что-то не так. – Répondez![40]

– C'est moi[41], – спокойно ответил емуженский голос по-французски. – Софи Невё.

Это имя определенно было знакомо Клоду Груару. Ах, ну да,конечно, Софи Невё! Вроде бы так звали внучку Жака Соньера? Она приходила сюдасовсем еще маленькой девочкой, но с тех пор прошло много лет. Да нет, быть тогоне может, чтобы она! Если эта женщина и есть Софи Невё, тем меньше основанийдоверять ей. Груар был наслышан о полном разрыве Соньера со своей внучкой.

– Вы меня знаете! – крикнула женщина. – И РобертЛэнгдон не убивал моего деда! Можете мне поверить!

Но начальник охраны не был склонен принимать это на веру. Надовызвать подкрепление! Снова попробовал связаться со своими людьми порадиопередатчику, и снова в ответ лишь потрескивание. Вход находился в добрыхдвадцати ярдах у него за спиной, и тогда Груар начал медленно, шаг за шагомпятиться к двери, нацелив револьвер на мужчину, распростертого на полу. Ещешаг, и тут вдруг он увидел, что женщина прошла по залу, а затем, включивультрафиолетовый фонарик, принялась осматривать большое полотно, висевшеенапротив «Моны Лизы».

Сообразив, что это за картина, Груар тихо ахнул.

Что, черт побери, она делает?

Софи Невё почувствовала, что на лбу у нее выступил холодныйпот. Лэнгдон по-прежнему лежал на полу, раскинув руки и ноги. Держись, Роберт.Я уже почти у цели. Понимая, что охранник ни за что в них не выстрелит, Софиперенесла свое внимание на главное: начала тщательно осматривать все вокругшедевра – еще одной картины Леонардо да Винчи. Но даже специальноеультрафиолетовое освещение не помогло обнаружить ничего интересного ни на полу,ни на стенах, ни на самом полотне.

Здесь точно должно что-то быть!

Софи была уверена, что правильно поняла намерения деда.

А какой еще был у него выход?

Шедевр, который она осматривала, был довольно большимполотном высотой в пять футов. Да Винчи изобразил на нем весьма причудливуюсцену. Деву Марию, сидящую в какой-то неуклюжей позе, младенца Иисуса, ИоаннаКрестителя и ангела Уриеля – все они размещались на острых скалах. Когда Софибыла еще маленькой девочкой, каждый осмотр «Моны Лизы» заканчивался тем, чтодед тащил ее к этой картине, висевшей напротив.

Я здесь, дедуля! Но не вижу пока ничего!

Софи слышала, как начальник охраны вновь попытался связатьсяпо рации со своими людьми.

Думай же, думай!

Мысленно она представила надпись на стекле перед «МонойЛизой». Так темен обманный ход мысли человека. Перед полотном, которое онарассматривала, не было защитного пуленепробиваемого стекла, так что писать былопросто не на чем, к тому же Софи знала, что дед никогда бы не осквернил картинунадписью поверх краски. Тут ее осенило. По крайней мере снаружи. Она поднялаглаза и принялась рассматривать длинные шнуры, свисавшие с потолка, на которыхдержалось полотно.

Может, здесь? Ухватив раму за левый край, Софи притянулакартину к себе. Потом заглянула за картину и, включив фонарик, сталаосматривать ее оборотную сторону. Нескольких секунд было достаточно, чтобыпонять: на сей раз интуиция подвела. Задняя сторона картины была девственночиста. Никакого текста не высветилось, лишь мелкие темные точечки и пятна насостарившемся холсте и…

Нет, погоди-ка!

Софи заметила, как в нижней части деревянной рамы, в томместе, где к ней прилегало полотно, что-то блеснуло. Предмет был маленький ипочти полностью провалился в щель между рамой и полотном. Свисал лишь кончикзолотой цепочки.

К своему изумлению, Софи обнаружила на цепочке знакомыйзолотой ключик, верхняя часть которого представляла собой крест с гербом.Последний раз она видела его, когда ей должно было исполниться девять.Fleur-de-lis с загадочными инициалами P. S. И тут Софи словно услышала голоспризрака, дед нашептывал ей на ушко: Придет время, и ключик будет твоим. Кгорлу подкатил ком, она поняла, что, умирая, дед сдержал свое обещание. Этотключ открывает шкатулку, сказал он тогда, где я храню много разных секретов.

Только теперь Софи поняла, что смыслом затеянной сегоднядедом игры в слова было обнаружение этого ключа. Ключ был при нем, когда егоубивали. Не желая, чтобы он попал в руки полиции, дед спрятал его за этойкартиной. И чтобы отыскать его, требовалась не только недюжинная смекалка. Дляэтого надо было родиться Софи Невё.

– Au secours![42] – крикнул охранник.

Софи выдернула цепочку с ключом и сунула ее в карман вместес фонариком. Выглянула из-за рамы и увидела, как охранник отчаянно пытаетсясвязаться с кем-то по рации. Он направлялся к выходу, продолжая целиться влежавшего на полу Лэнгдона.

– Au secours! – снова крикнул он.

В ответ лишь треск и невнятные шумы.

Он ничего не может сообщить, догадалась Софи, вспомнив, чтотуристы с мобильными телефонами, пришедшие в этот зал, напрасно пыталисьдозвониться домой, чтобы сообщить радостную новость: они наконец увидели «МонуЛизу». Стены зала были так напичканы проводами охранных устройств, что телефоныработали только на выходе из помещения. Теперь охранник поспешно направлялся кдвери, и Софи поняла, что надо действовать незамедлительно.

Большое полотно было прекрасным укрытием, и Софи подумала,что второй раз за сегодняшний день Леонардо да Винчи может прийти ей на помощь.

Еще несколько метров, сказал себе Груар, продолжая целитьсяв Лэнгдона.

– Arrêtez! Ou je la détruis![43]– Эхо от женского крика разнеслось по всему залу.

Груар обернулся и похолодел.

– Mon dieu, non![44]

В красноватом тумане он видел, как женщина сняла большуюкартину со стены и выставила перед собой, как щит. Картина прикрывала ее почтиполностью. Первой мыслью Груара было: почему не сработала сигнализация? Нозатем он вспомнил, что кабельные датчики, ведущие к отдельным экспонатам,сегодня еще не включали. Что она делает?!

Охранник похолодел.

Полотно вспучилось посередине, смутные очертания Девы Марии,младенца Иисуса и Иоанна Крестителя исказились.