На столе аккуратными стопками разложены брошюры о Белой Власти, тонкие книжечки о том, что евреи и черные – это на самом деле инопланетные захватчики, какие-то регистрационные журналы и компакт-диски с изображениями музыкантов, голых по пояс и татуированных свастиками. На углу стола – внушительная груда оружия, состоящая в основном из ножей, кастетов и водопроводных труб, обмотанных изолентой. Я почти уверен, что в глубине металлической кучи вижу пару адских орудий, подобных тем, которые использовал когда-то на арене.

Он поднимает на меня глаза и одаривает настолько теплой улыбкой, что от нее растаяло бы сердце даже у продавца подержанных автомобилей.

– Прошу прощения. Я делаю заметки для речи, которую должен буду произнести в выходные. Пожалуйста, присаживайся.

Я сажусь на металлический раскладной стул, который скрипит под моим весом. Хорошая мебель здесь положена только Фюреру. Я уже привык к способности «видеть» людей, считывая их дыхание и темп сердцебиения, но этот парень для меня остается загадкой. Он даже не то чтобы абсолютно спокоен. Такое чувство, что его вообще здесь нет.

– Что тут происходит, Зигфрид? – спрашиваю я. – Почему там все лысые, как стриженые овцы, а ты носишь волосы?

– В группе меня зовут Йозеф. Я – лицо движения. В наше время все решают СМИ, не так ли? – Он указывает на коробку, набитую DVD и видеокассетами. – Татуировки и бритые головы отпугивают людей. Если лидер выглядит как король выпускного бала, его охотнее зовут на телевидение и печатают о нем заметки в газетах. Благодаря такому подходу мы имеем возможность доносить свою точку зрения до более широкого круга сочувствующих.

– Знаю я вашу точку зрения, и она меня не интересует. Хватит с меня всякой безумной херни.

– Не сомневаюсь. Они там не сильно высокого мнения о человеческой расе, не так ли? По крайней мере, Азазель точно.

Он смотрит на меня, ожидая реакции, но я не подаю вида.

– Откуда ты знаешь, что думает Азазель?

– Потому что я говорил с ним. Он крайне недоволен тем, что ты его убил, причем его же собственным кинжалом. Тартар – довольно мрачное место по сравнению даже с Адом.

– Как ты мог говорить с Азазелем? Ты не можешь вызывать такую могущественную персону, как Азазель, а входить и выходить из Ада подвластно только Люциферу.

– А кто сказал, что я сам по себе? – Он широко разводит руками, как проповедник. – Помнишь эту строчку из Луки: «Имя нам – легион, ибо много нас».

– Кого «нас»? Надеюсь, ты не про этих идиотов за дверью?

– Конечно же, нет. – Йозеф встает и обходит вокруг стола. На нем легкие брюки и рубашка поло. Он выглядит не опаснее, чем продавец в магазине электроники. – Впрочем, кто мы такие, не имеет значения. Важен ты. Поскольку только ты сумел выбраться из Ада, и это делает тебя особенным. Но что именно в тебе особенного? Ты даже не пахнешь, как все люди. Что ты такое, в конце концов?

– Ничто. Я – это я.

– По-моему, ты скромничаешь. Давай-ка посмотрим.

Прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, Йозеф кладет одну руку мне на плечо, а другую на грудную клетку. Я не истекаю кровью, и мои кости остаются целыми. Но он засовывает руку внутрь меня. Я чувствую, как его пальцы трогают мои ребра и скользят между внутренностями. Я пытаюсь оттолкнуть его. Ударить или пнуть. Но не могу пошевелиться. Он находит одну из пуль. Вертит ее в пальцах.

– Ого, – говорит он. – Этой штуки тут быть не должно. Ты плохо следишь за своим здоровьем.

Человеческий фасад Йозефа трескается, как старая краска. Он осыпается хлопьями, отваливается длинными пластами и падает на пол. Под его кожей – черная пустота, но она не держится долго, и я начинаю видеть, что под ней. Йозеф – это глаза и руки чего-то бо́льшего, и он здесь не один. Там есть другие существа. Их очертания не совсем четкие. Они расплывчаты, как призраки. Как и сам Йозеф, они светятся изнутри бледно-голубым светом. Они как белые слизняки, ползущие по дну океана. Эти существа напомнили мне ангелов – как если бы эти ангелы были светлячками, запертыми внутри машины в Техасе в августе. Сформированные наполовину лица у них белые и мягкие, как рыбные брюшки. Оттого, что эти существа почти красивы, они выглядят еще более жуткими. Я не могу «читать» их как людей, и в этом нет ничего удивительного, поскольку они напоминают скорее насекомых. Они могут наброситься на вас в любой момент, а могут и ждать миллион лет, считая, что нужный момент еще не настал. Им плевать на вас. Они – смесь терпения и голода, приправленная толикой ярости.

Мне плохо, я начинаю замерзать. Как будто покрываюсь изнутри льдом. Я чувствую горький запах и вкус. Словно набрал полный рот уксуса. Меня сильно подташнивает, но я не могу пошевелиться.

– Что это? – откуда-то издалека доносится вопрос, произнесенный тысячью нестройных голосов.

Йозеф сжимает мое сердце в руке. Его пальцы проникают сквозь плоть и касаются ключа Азазеля. Йозеф застывает.

Снова хор голосов:

– Что это такое? В этом твой секрет? Мы хотим знать!

Он наклоняется вперед и тянет сердце к себе. В этот раз я кричу. Он пытается продернуть мое сердце между ребер и, кажется, близок к успеху. Но ему нужно не оно. Ему нужен ключ, который сидит внутри. Он обхватывает его пальцами и начинает вытаскивать.

Я не теряю сознание. И не кричу. Мое зрение сжимается до небольшой точки и фокусируется на полу, сквозь который начинают проступать очертания Пандемониума – дворца Люцифера – и окружающего его города. Я вижу дворцы генералов и арену, на которой сражался. Несколько демонов уже дрейфуют сквозь хаос на границе Ада, направляясь ко мне. Я понимаю, что это значит: я умираю. До этого момента я даже не знал, могу ли я умереть. Теперь знаю.

Демоны приближаются. Скоро я упаду в их жадные объятия. Надеюсь, они позволят мне снова сражаться на арене? В чем я могу быть еще силен?

Йозеф вскрикивает и выдергивает руку из моей груди. Его человеческие пальцы почернели и обуглились.

– Что ты сейчас сделал? Что за штука у тебя в груди? Мне она нужна.

Пол под ногами вдруг снова обретает плотность. Он от меня отстал. Я больше не умираю.

Йозеф хватает меня здоровой рукой и притягивает к себе. Он снова стал похож на человека.

– Люди на такое не способны. Ответь мне, кто ты такой?

– Я – сбежавший колобок. Буду катиться по лесной дорожке, пока есть силы.

Йозеф разворачивает меня и швыряет одной рукой через стол. Книги, бумаги и компакт-диски – всё разлетается по комнате. Я врезаюсь в стену. Некоторые из кастетов и ножей, лежавшие на столе, теперь впиваются мне в спину. Я переворачиваюсь на живот, понимая, что ни на что не годен. Под моей толстовкой припрятан демонический нож, я лежу на куче блестящих смертоносных игрушек, но в таком состоянии вряд ли выстою пару раундов даже против котенка.

Я пытаюсь встать и случайно натыкаюсь рукой на одну из перемотанных изолентой труб. Она кажется знакомой и тяжелой, словно сделанной из Адского металла. Это наац. Ну конечно. Йозеф сказал, что бывал в Аду. Он определенно владеет темной магией. Это он выдал Дьявольскую Маргаритку тому скинхеду, который был в баре Карлоса. Я остаюсь лежать на полу, незаметно засовываю наац под толстовку и обхватываю себя руками, чтобы он ее не увидел.