– Вас кто-то спрашивал? Вы здесь лишь затем, чтобы настроить оборудование.

Охранник насмешливо вскинул руки – мол, сдаюсь.

– Извините. Не обращайте внимания. Меня всего лишь вытащили из постели, чтобы помочь вам.

– А что мисс Джейкобс делала тут у вас? – спросила Бэрроуз, явно задетая за живое.

Бердж угрюмо сложил на груди руки:

– Она хотела, чтобы я помог ей найти пациентку, которая что-то у нее украла. Сказала, что она сама была в тот день пациенткой и нуждалась в доказательствах, прежде чем что-то предпринимать.

– И вы нашли ей это доказательство?

– Я оставил ее одну, чтобы она искала сама. У меня были свои дела – нужно было сделать обход больницы.

– Это беспредметный разговор, – заявил Дэллоуэй. – Думаю, нам лучше возобновить разговор в моем кабинете. – Он посмотрел на Гэри. – Надеюсь, я не услышу ничего из того, что было сказано в этой комнате, мистер Бердж.

– Моя работа мне дорога, мистер Дэллоуэй. Буду нем, как рыба, обещаю вам.

Трое посетителей собрались уходить. Гэри открыл им дверь.

– Проще всего было бы установить камеру в палате. Я мог бы следить прямо отсюда. Вы бы даже не знали, где она там установлена.

Дэллоуэй пристально посмотрел на охранника. Бэрроуз и Мередит молчали. Затем хирург сказал:

– Не могли бы вы выйти на минуту и закрыть дверь?

Гэри пожал плечами:

– Конечно.

Спустя почти десять минут его пригласили обратно. Бэрроуз и Мередит прошли мимо него в коридор. Закрыв за ними дверь, Дэллоуэй повернулся к Гэри:

– Насколько легко это сделать?

Физиономия охранника расплылась в самодовольной ухмылке:

– Как я уже сказал, вы даже не будете знать, что она там.

* * *

Эмили лежала на узком столе. Тот въезжал и выезжал из сканера в форме огромного пончика, пока рентгеновские лучи делали снимки ее головы. Машина вращалась вокруг нее, ей были слышны щелчки и жужжание. Эмили потянулась и коснулась шеи. Из громкоговорителя тотчас раздался голос:

– Положите руку обратно, мисс Джейкобс. Пожалуйста, не двигайтесь. Осталось недолго.

Она пробормотала извинения и снова застыла в неподвижности. Без кулона шея казалась ей голой. До этого она снимала его только один раз, в день операции, и без него чувствовала себя неуютно.

«Интересно, носит ли Зои свой кулон?» – подумала Эмили и зажмурилась. В голову снова полезли нехорошие мысли. Будет ли он на шее Зои, когда ее найдут? Или он соскользнул с нее, когда тело начало разлагаться? Эмили попыталась отогнать гнетущие мысли. Она должна верить, что Зои все еще ходит по этой земле, что она жива. Ей нужно найти способ выбраться из этого места и продолжить ее поиски.

Другой на ее месте наверняка давно расстался бы с надеждой, что ее сестра жива. Джеральдин и даже Эрик сомневались, что ее когда-либо найдут. Но только не она. Она в долгу перед сестрой. И обязана ее найти.

На той улице была не Зои. Джеральдин сказала ей это после того, как Эмили сделала свое заявление. Она также посоветовала ей упорнее искать пропавшую куртку. Из того, как это было сказано, напрашивался вывод, что Эмили плохо ее искала.

Пропавшая куртка, вероятно, все еще в одном из пакетов. Она тогда не вытряхнула их полностью. Вполне возможно, что куртка лежит на дне одного из них, отчего теперь ее действия выглядели глупо. Тем не менее, учитывая ее взбудораженное состояние, после того как она нашла эту злосчастную записку, неудивительно, что ей повсюду мерещилась Зои. Да, она ошиблась, думая, что видела ее на улице, она ошиблась насчет куртки, но что касается записки – это не плод ее горячечной фантазии. Она не писала ее и не клеила на фотографию Зои. Эмили это не примерещилось, как не примерещилась ей та пропавшая юная женщина по имени Катка. Ее лицо смотрело на Эмили с экрана, и теперь она горько жалела о том, что рассказала об этом Шелли.

То, как та бочком вернулась в раздевалку, как закрыла за собой дверь, когда Эмили упала, словно пьяная, наводило на мысль о предательстве. Сама Шелли отрицала, что давала ей что-то, но Эмили знала: кто-то дал ей что-то, чтобы она потеряла сознание. Тогда она выпила два напитка: Шелли угостила ее кофе, Гэри – водкой. В любой из двух напитков могло быть что-то подмешано. Но Гэри не имел никакого отношения к их отделению. Он всего лишь охранник, который там работал. Шелли же была там с первого дня. Что, если она выполняла распоряжение Бэрроуз или Дэллоуэя? Они вполне могли приказать ей подмешать что-то в этот кофе. Но, будь это так, почему Бэрроуз не пыталась ее задержать? Она открытым текстом потребовала, чтобы Эмили покинула помещение.

Если ее требование было искренним и она действительно хотела, чтобы Эмили ушла, значит, Бэрроуз скорее всего невиновна и никак не причастна к тому, что случилось. Надо найти способ поговорить с ней. Убедить ее взглянуть на видеозапись, чтобы она увидела, что та женщина, Катка, была настоящей, – прежде чем кто-то еще доберется до этой записи и сотрет ее. Увы, если это уже произошло, Эмили потеряла шанс доказать ее существование, а значит, и свою свободу. Та видеозапись была доказательством ее здравого рассудка. Без нее она может остаться запертой в психушке.

Страх, что такое может случиться, был слишком реальным. Шелли знала про видео. Очень скоро, возможно, о нем узнают и другие.

* * *

Джеральдин не слишком удивилась, когда ей не разрешили увидеться с Эмили. Врачи якобы всё еще осматривали ее. Чувствуя себя паршиво, она сидела в машине, отлично понимая, что частично ответственна за то, что Эмили попала в это место, даже если разум подсказывал ей, что, вероятно, это к лучшему. По крайней мере, об Эмили сейчас кто-то заботится. С того момента, когда впервые познакомилась с ней, Джеральдин знала, что имеет дело с разумной молодой женщиной, чья проблема заключалась в том, что она, не зная, что случилось с ее сестрой, отдала себя во власть надежды и страха.

В худшем случае, если расследование зайдет в тупик и она никогда не узнает правды о том, что случилось, ее измученный картинами ужасной смерти разум даст трещину. Находка письма на ровном месте не имела смысла. Неужели Эмили написала его сама?

Этого Джеральдин пока не знала. Но если Зои жива, то почему она просто не позвонила сестре и не послала ей эсэмэску, если хотела, чтобы Эмили прекратила ее поиски? Тем более что она вообще не была любительницей писать письма. Неужели Эмили внушила себе, что эту записку написала ее сестра?

Джеральдин знала только одно. Подобное поведение она замечала за Эмили и раньше. Через два месяца после начала расследования та позвонила в полицию с требованием заставить некую женщину открыть входную дверь, поскольку была уверена, что Зои была в ее доме. Она слышала, как внутри плачет ребенок, и подумала, что это и есть причина исчезновения сестры – желание скрыть беременность.