накануне, конечно, не укрылись от внимания едкого полковника. Али было завелся, разорвав круг, и уже развернулся в сторону Андервуда, намереваясь хорошенько с ним потолковать и точно не словами, но я был быстрее и вовремя выставил руку против его движения в упреждающем жесте. Наткнувшись на препятствие поперек груди, оперативник остановился: дисциплина оказалась сильнее, чему я в глубине души порадовался. Воевать со взбешенным подчиненным в поле мне еще не приходилось, да и не хотелось бы.

— Для вас в порядке вещей бить туристов? — снова уколол его Андервуд.

Что ж ты делаешь, глупый полковник, разве не видишь, до чего ты человека довел, еще немного — и он реализует тобой предложенную практику. Разозлившись сам, я понял: насолить Андервуду в ответ я могу прямо сейчас, что и сделал в незамедлительном порядке.

— Али, — обманчиво спокойным тоном сказал я. — А ты знаешь о том, что если начать спорить с дураком, ему и уподобишься? Так вот, не уподобляйся.

— Что вы этим хотите сказать? — ядовито поинтересовался полковник.

— Только то, что сказал, ничего более, — с невозмутимым видом ответил я и глянул на Али: успокоился? Оперативник, хоть и нехорошо сверкал взором, рваться съездить Андервуду по породистому носу перестал, чему я был только рад. Не хотелось портить такую красоту, каким бы гаденышем ни оказался его обладатель.

Я опустил руку, и Али, уж не знаю, из каких последних душевных сил сдержавшись, замкнул круг, отвернувшись от полковника и отключив с ним связь. Зато по внутреннему каналу со мной он оторвался по полной, да так, что я был вынужден на секунду прерваться и пресечь поток оскорблений.

— Али, — мягко и тихо попросил я, проверив заглушки связи, не хотелось еще кого-то в спор вмешивать, и чтоб Андервуд не услышал, шлема-то на мне в легкой броне не было, только визор. — Я тебя прекрасно понимаю. Но надо работать. Давай попозже?

Али только с шумом вдохнул, выдохнул и коротко процедил:

— Принято.

Как назло, именно в эту секунду на нашу пятерку и полковника в ее центре нацелилась нимфа луговой альсеиды. Ксенозоологи — ребята с юмором, и пропустить возможность иронично пошутить над греческой мифологией и промежуточной стадией развития инсектоида не смогли, обозвав животное именем нимф-хранительниц лесов, полей и рощ. Крупное длинное создание, практически неотличимое от какой-нибудь толстой ветки, валяющейся на земле, вылупившись из яйца, быстро проходило стадию гусеницы и несколько лет пребывало в стадии нимфы — больше всего похожей на помесь жука-палочника и гигантской сколопендры.

Конечностей у твари было полно, а жвалы — очень мощные, ими альсеида могла бы, наверное, и химере хвост откусить. Для того, чтобы набрать вес, благополучно окуклиться и выпустить на волю имаго — огромное, но невесомое, почти призрачное видение, синеватым шифоном стелющееся над ломкой травой раз в год пару дней, живущее, только чтобы спариться и отложить яйца для нового цикла, — нимфе альсеиды требовалось много еды, а под конец цикла еще и достаточно безопасная опора для спокойного превращения. И за кого она меня приняла — я не мог предположить. По закону подлости — или Мерфи, это как посмотреть — зверюга вцепилась мне в левую руку и повисла на ней, увязнув челюстями в броне.

— И вот зачем тебе это? — сосредоточенно пытаясь стряхнуть животное, вопрошал я. — Броню ты не прокусишь, сладкого не получишь, не заслужила, в колонию я тебя с собой не возьму — только питомца в виде куколки мне дома не хватало. Да отцепись ты!

Я с силой дернул инсектоида за пучок задних лап, но тварь и не подумала разжимать хватку, напротив, только с обреченной, как мне показалось, решимостью на силихитиновой морде сдвинула жвалы. Броня хрустнула, а я пролистал в уме справочник ксенозоологов. Вроде бы я ничем не рискую, разве что она мне синяков наставит. Ключевое слово тут «вроде бы».

Пока я сражался с нимфой, мое внимание привлек знакомый звук. Из кустов раздалось переливчатое шипение с легким примурлыкиванием. Я сделал знак всем замолчать. Оперативники послушно примолкли, только Андервуд продолжал качать права:

— Честер, вы…

— Тихо! — я вернул связь со всей группой и добавил в голос приказной интонации, надеясь на военные привычки полковника. К моему легкому удивлению, подействовало: ревизор не издал больше ни звука.

Я мягко скользнул на шаг вперед и присел: из-под очередника, усыпанного нежно-золотистыми цветами с упоительным свежим ароматом то ли скошенной травы, то ли океана на меня смотрела старая знакомая — молоденькая ложная скорпикора. Ребята у меня за спиной сомкнулись вокруг Андервуда, защищая его и позволяя мне творить безумства. Я медленно вытянул вперед руку с луговой альсеидой. Скорпикора было попятилась, инстинктивно обнажив клыки, но тут же закрыла пасть и заинтересованно подалась вперед, принюхавшись. Похоже, в очередной раз мое непредсказуемое чутье на всякие глупые поступки сработало: альсеида манила ложную скорпикору резким металлическим запахом, и зверь, поминутно пугаясь и отшатываясь, полз вперед, пока перед его носом не оказались столь вожделенные тонкие конечности и длинное толстое тельце инсектоида. Скорпикора, прижавшись всем телом к земле и устрашающе дернув хвостом, предупредительно зашипела на меня еще раз, и я с удовлетворением увидел, что на месте выпавшего молочного зуба наполовину вылез сменный основной, а вот с другой стороны комплект зубов оказался двойной — новый клык уже рос, а старый еще не успел выпасть.

В ответ я ни на миллиметр не дернулся и на всякий случай забыл, как дышать, чтобы не спугнуть, и зверь, решившись, молниеносным движением откусил альсеиде хвост по самую голову. Куснув, скорпикора жалобно взрыкнула, плюнула добычу, неловко потрясла пастью — и в моем распоряжении оказались голова альсеиды, намертво впившаяся в предплечный щиток брони, и второй молочный зуб