Ви на руках, теряя рассудок и проваливаясь с головой в этот изумрудный омут, успел только подумать: «Чез, чертов ты провидец. Надо будет извиниться…» И дверь за ними закрылась.

* * *

Ранним утром мы постепенно расширяющейся компанией первопроходцев стояли на парковочной площадке возле одного из флаеров, кажется, Уилла, и с умным видом что-то советовали Романовым берцам, торчащим из-под брюха летательного аппарата. Как традиционно заведено, если один представитель мужского пола залез по уши в механизм, причем в любой, даже если это будет самокат или велосипед, рядом тут же конденсируется второй, а за ним — целая плеяда, составляющая классический мужицкий консилиум. Хотя в нашем конкретном случае скорее это был конвульсиум — посоветовать по поводу издохшего флаера ничего дельного мы Берцу решительно не могли. Но вот просто постоять рядом и пообсуждать насущные вопросы техобслуживания наших ласточек, попутно выяснив, кто какие подвиги накануне в поле насовершал и каковы прогнозы по дальнейшим пакостям от ревизора — это святая мужская традиция, и отказать себе в удовольствии постоять и поточить лясы мы не видели ни малейшего повода.

Мимо нас с мечтательным выражением на лице прошло призрачное видение — Красный, не поздоровавшись, с мечтательной улыбкой, отсутствующим видом, слегка благоухающий свежим запахом женских духов и легким ароматом перегара прошествовал на рабочее место. Мы недоуменно проводили его взглядами, и я несколько насторожился.

Минут через пятнадцать мои ожидания подтвердились: на парковку приземлился флаер с Ви, и она выбралась из-за джойстика управления в аналогичном состоянии, разве что вид у нее был чуть более включенный в реальность, но ненамного. Я отделился от нашего узкого круга почитателей технических талантов Берца и перехватил девушку на полпути к входу в офис.

— Ви… Можно тебя на минутку? — как построить разговор, я не знал, но Виолетта, как мне показалось, быстро поняла причину моего беспокойства и изобразила молчаливое воплощение внимательности. Но искорки у нее из глаз так и лезли наружу, как и уголки губ стремились сложиться в полную счастья улыбку. Вот только будет ли это улыбка покорения очередной вершины или первых бабочек настоящего чувства — я не знал. И позарез должен был выяснить.

— Ви, — сложив руки на груди, я обозначил позицию оборонительно-нападательную. — Я уже говорил, что противник служебных романов?

Искорки несколько померкли, и я поспешил пояснить:

— Это потому, что поддаваться чувствам на работе, тем более на такой специфической, как наша — смерти подобно. Я не буду препятствовать, но хотел бы, чтобы ты это учитывала, и заодно знала два очень важных момента. Первое: я против, чтобы Красный стал очередной игрушкой в твоей коллекции, как ты пыталась провернуть со мной. — Я помедлил, чувствуя себя последним гадом ползучим. Затем, как бы мне ни хотелось просто предоставить им разбираться самостоятельно, не смог не влезть, и прыгнул с головой в холодную воду. — И если мне придется выбирать между тем, кого оставить в отделе — мой выбор ты можешь себе представить. И второе: Красный — облигатный однолюб, без вариантов. Если ты мне его бессердечно разобьешь, я тебя не пойму. Совсем. Поэтому очень прошу сразу предупредить о твоих дальнейших планах или его, или меня.

Виолетта посмотрела на меня так, словно я у нее на глазах из ее любимой сумочки крокодиловой кожи вырезал заплатку на термоспальник, и я смутился.

— Я была неправа, — заявило это невозможное создание. — До того, как мы познакомились с Константином, я воспринимала мужчин не как игрушки, а скорее как исключительно полезный ресурс. Вы не стали исключением. Но теперь ситуация, скажем так, кардинально изменилась, и я не намерена отказываться от небольшой толики личного счастья. В первую очередь для него, потом и для меня, конечно. С вашего позволения.

Я обалдело смотрел на Ви: а что, такие девушки существуют? Взяла, значит, призналась в том, что просто хотела меня использовать, а сейчас застолбила Красного, судя по всему, пожизненно, и в ус не дует. Я несколько секунд раздумывал, а затем решился и протянул оперативнице согнутый мизинец.

— Я понял. Позволяю. Мир?

Она на секунду оценивающе прищурилась, немножко напомнив мне Андервуда, затем кивнула, вернув в глаза искорки, и зацепила свой мизинчик за мой палец.

— Мир. Я рада, что нам удалось найти путь к взаимопониманию.

— Как и я, Ви.

И я совершенно душой не кривил.

Треть женского населения колонии страдала по моим первопроходцам, в том числе и по Константину, но если, например, Али в ответ охотно бегал за всем, что хоть чуточку отдаленно напоминает представительницу прекрасного пола, то Красного я никогда дольше одного дня с девушкой не видел. Потому как Красный предпочитал отношения-однодневки, без обязательств, время от времени, как и положено молодому здоровому мужчине, и вместе с тем пытался искать идеал, чтоб и красивая, и умная, и понимающая, и без этих женских выкрутасов и штучек. Желательно сразу и на всю жизнь, размениваться по мелочам он не привык, а потому в душу практически никому лезть не позволял. Разве что нам.

Теперь, похоже, его поиск окончен, что меня невероятно грело и радовало: такое везение, может быть, только раз в жизни и случается, если вообще случается. И ему нужно Ви хватать и утаскивать в темный угол от других мужиков подальше, пока не убежала или не перенацелилась еще на кого-то. Ситуация окончательно прояснилась, и я счел нужным выдать этим двоим карт-бланш, пусть попробуют. Но кое-что я должен был все-таки уточнить.

— Ви. У меня одна только просьба…

— Дом — дома, работа — на работе, — отрезала брюнетка, забирая свой палец обратно. Я согласно кивнул и восхитился. Вот уж точно чудо.