– Я люблю его. – И ткнула пальцем через плечо, одновременно открывая глаза.

Гейдж стиснул челюсти. Значит, он еще не свыкся с этой мыслью. Остальные просто смотрели на меня, будто ожидая продолжения. Все они любили Брейдена, и потому не поняли, что я имела в виду.

Я вслепую потянулась назад, надеясь, что Брейден мне поможет. Не прошло и секунды, как он взял меня за руку.

– Мы вместе, – добавила я.

Не знаю, кто взорвался первым, но вскоре они все говорили наперебой… и уж точно не поздравляли нас. Джером первый вскочил с криками:

– Да как ты смеешь использовать ее в такой момент? – Он обдал Брейдена холодным взглядом.

И после этого они все, казалось, в унисон подскочили.

Я подняла руку, пока кто-то еще не выкинул какое-нибудь оскорбление:

– Прекратите. Он единственный хотя бы намекнул мне о маме. Так что даже не смейте его в этом обвинять.

Джером сжал кулаки:

– Но все выглядит именно так.

– Я не хрупкая. Вы это понимаете? Я сама могу за себя постоять. Сама могу принимать решения. Это случилось не сегодня. Он давно мне нравился. Просто признались мы в этом сегодня.

– Я люблю ее, парни, – сказал Брейден.

Натан шагнул вперед, будто собираясь подарить Брейдену еще один фингал, но папа схватил его за руку.

– Достаточно, мальчики, – твердо произнес он, и все успокоились. – Я много раз просил этого юношу присмотреть за Чарли. Разве честно сейчас говорить, что я ему не доверяю?

Я почувствовала, как напряжение покинуло Брейдена.

Папа посмотрел на него и ледяным голосом произнес:

– Лучше бы тебе не подрывать мое доверие.

– Никогда, сэр.

– Тогда все улажено. Но ты все еще наказана до вечеринки, Чарли. – Он посмотрел на Брейдена: – Так что убирайся отсюда.

Брейдена никогда прежде не выгоняли, когда я была наказана. Но он раньше и не был моим. Я сжала его руку, и он ушел. Едва за ним закрылась дверь, братья засияли улыбками.

– Я все ждал, когда он наконец что-нибудь скажет.

– Это было так очевидно.

– Но, Чарли, – взял слово Гейдж, – я понятия не имел, что ты чувствуешь к нему то же самое.

Я кивнула, и они продолжили обсуждать, кто, что и когда узнал. Затем один за другим все замолчали. Это был первый раз после того, как я узнала о маме, когда мы все вместе находились в одной комнате. Я этого избегала.

Я посмотрела на папу:

– Думаю, настало время поговорить о маме. Всем вместе.

Я достала из ящика под журнальным столиком коробку с фотографиями. Моя злость еще не прошла, но я серьезно считала, что первый шаг к исцелению – узнать о маме больше от людей, которые знали ее лучше меня.

Я села на диван и открыла коробку. Они все по-прежнему стояли, глядя на меня так, будто я их спросила, кто автор романа «Гордость и предубеждение».

Затем Гейдж вытащил из коробки снимок и показал нам:

– В этот день Натан толкнул меня в дерево, потому что решил, что я жульничал в прятках. Кстати, мама поверила мне.

– Но ты жульничал. Ты всегда жульничаешь, – возразил Натан, присаживаясь рядом со мной и протягивая руку к стопке фотографий.

Спустя минуту все братья запустили руки в коробку и снова заговорили наперебой. Я подняла голову и увидела, что папа буравит взглядом стопку фотографий на столе. На большинстве из них была мама. Выражение его лица было угрюмым, казалось, он тоже до сих пор на нее злился. Но когда он столкнулся со мной взглядом, то вся его аура осветилась улыбкой, словно говоря: «Она подарила мне тебя, и я всегда буду любить ее за это». Конечно, аура не могла сказать так много, но я была уверена, что Линда бы со мной согласилась.

После долгих нерешительных раздумий я задержала дыхание и все-таки вошла в «Восточный базар». Линда у стойки подняла голову.

– Простите. – Я не знала, что еще сказать. Моей лжи не было оправданий. Я сделала несколько шагов вперед, но она так ничего и не ответила. – Думаю, сегодня моя аура синяя.

Это вызвало у нее слабую улыбку.

– Я не понимаю, Чарли.

– Я тоже. Думаю, я просто не хотела, чтобы вы меня жалели. Я так давно не встречала людей, которые еще не знали, что моя мама умерла. – Делиться с Линдой подробностями смерти мамы я не собиралась. Это было только между мной и моей семьей. Но она не заслуживала всей той лжи. Никто не заслуживал.

– Людям нельзя сочувствовать твоей утрате?

Я пожала плечами:

– Очевидно, я не очень хорошо переношу проявление чувств.

Линда подошла ко мне, и я напряглась, ожидая поучительной лекции, или что она меня прогонит, или… что-то в этом роде. Она лишь окинула меня взглядом:

– Ты не можешь работать в таком виде.

– Я… – Я посмотрела на свои баскетбольные шорты. – Я все еще могу здесь работать?

Она мягко взяла меня за руки и посмотрела в глаза:

– Чарли, я очень сожалею о твоей утрате.

Глаза защипало.

– Я тоже.

– Если захочешь поговорить, то я рядом.

– Спасибо.

– Я недавно получила новые шелковые топы, которые будут потрясающе на тебе смотреться. Хочешь добавить их в рабочий гардероб, раз не захватила с собой одежду?

Я кивнула:

– Мне еще нужны джинсы… или юбка.

Она резко повернула ко мне голову, и я рассмеялась. Я сегодня не планировала работать, но мне не хотелось уходить. Взяв топ и джинсы, Линда понесла их к кассе, и я последовала за ней. Стойка с косметикой Эмбер стояла прямо рядом со мной, и неожиданно для себя я взяла блеск для губ и добавила его к покупкам.

Линда приподняла брови, но ничего не сказала, пока пробивала его вместе с одеждой.

Я расплатилась и прижала вещи к груди:

– Завтра у нас дома будет барбекю. Мы устраиваем его каждый год перед школой.

– Завтра у тебя нет смены.

– Нет. Я приглашаю вас. Вы придете?

Она улыбнулась:

– Да. С удовольствием.

– Хорошо. – И я отправилась переодеваться.

Ближе к концу смены из служебного помещения выглянула Скай:

– Чарли! Приходи на пляж, когда освободишься. Там будет экспромт-концерт у костра.

– Не могу. Я наказана.

Она хихикнула:

– Вот облом. Тогда в следующий раз.

– Обязательно. У меня завтра дома будет вечеринка. Придешь?