От превращения в нарезку милицию спас Степан. Он деловито побренчал разорванной цепью наручников, потом изъял у старшего сержанта ключ и снял неудобные браслеты. После этого сантехник окончательно пришел в себя. Из разбитого окна дул противный отрезвляющий ветер. А трезветь Степану не хотелось категорически. Он глубокомысленно ткнул в свою сумку носком ботинка. Раздался абсолютно железный лязг. Без малейшего стеклянного отзвука. Водка кончилась. Менты не шевелились.

— Может — квантозависимые… б…? — вслух задумался Степан. — Они хорошие. Только звуковых колебаний не переносят… А ты орешь, как мастер из ЖЭКа!

Хворостов быстро сунул нож обратно в ботинок, виновато улыбнулся и покраснел. Ментов ему было не жалко. Этого добра на Родине было даже больше, чем депутатов. А вот перед «квантозависимыми» стало неудобно.

— Ладно, пошли, — пожалел его Степан. — У нашего завуча еще где-то флакон звякал...

Дверь тамбура хлопнула, отсекая несоизмеримые по содержанию пространства вагонов. В одиннадцатом билась продуктивная мысль. Тереза Марковна пыталась осознать внезапные исчезновение и появление соратников. Трезвеющий Степан настойчиво желал водки. А Трофим Хворостов лихорадочно, но про себя разрабатывал методику захвата квантозависимых пришельцев.

В соседнем, десятом вагоне, после встречи хрен знает с кем, очнувшиеся милиционеры фонтанировали эмоциями. То есть изрыгали разные русские слова, покряхтывая и опасливо озираясь на дверь. Врывающийся в окно сквозняк носил обрывки фраз по вагону, негромко подвывая от особо нецензурных оборотов. Вдоволь наругавшись, сержанты наконец поднялись.

— Вот блин! — сказал младший сержант.

— Серийный, блин! — согласился просто сержант.

— Маньяк, блин! — поставил жирную точку старший. — Хорошо, что нас много, а то бы…

Они дружно застонали, представив, что мог с ними сделать злобный тип жутких размеров. Вступать в схватку со злом им отчего-то не хотелось. В стремительно остывающем вагоне витало смутное подозрение, что меньше чем взводом на такого зверя охотиться смысла не имело. Сержанты переглянулись и в едином порыве бросились вперед. По ходу поезда. Куда-то к кабине машиниста. Наверное, устраивать засаду на крупную дичь…

Шапки-2 встретили уфологов дружелюбно. На перроне горел фонарь. Ветер стих. Свежий загородный воздух ненавязчиво заполз в легкие и по-свойски всосался в кровь вместе с жутко полезными хвойными ионами. Тереза Марковна достала из сумки заветную карту. Хворостов хохотнул. Степан, тоскливо трезвея, оглянулся.

— Трофим, в каком направлении нужно искать точку Контакта? — звенящим шепотом спросила Тереза Марковна.

Спецназовец запрокинул голову, будто подставляя лицо звездному свету, мягко струящемуся с неба. Его ноздри затрепетали, ловя недоступные простым смертным запахи. Степан вздохнул, подозрительно косясь на двуногого зверя в маскхалате. За границей тускловатого желтого света единственного во всех Вторых Шапках фонаря стояла тьма. Абсолютно непрозрачная. Степан недоверчиво покрутил в воздухе пальцем где-то в районе виска. И в то же время — как бы просто в воздухе.

— Может, там гамма-излучения поинтенсивнее… нах…? Савельич, чуешь? — невинно поинтересовался он.

— Степан! — укоризненно вскрикнула Тереза Марковна.

Хворостов резко выдохнул и задрал рукав. На жилистом запястье светился квадратный циферблат часов. В его нижнем левом углу мерцал компас. Трофим положил ладонь на карту, одним движением сориентировав указательный палец на синее пятно, еще раз сверился с компасом и уверенно кивнул:

— Атака группой! Северо-запад — двадцать два градуса!

— Сорок лучше, — попытался вставить Степан.

Но взрывная энергетическая волна Кошмарного энтузиазма уже тащила их в ночь…

Тропинка от станции ползла через лес. Судя по всему, желающих посетить точку Контакта было немного. Единственная цепочка следов периодически пересекала заметенную тропинку под немыслимыми углами. Тереза Марковна почему-то радовалась неглубоким ямкам в снежном покрове как родным. Словно свидетельству того, что уфологи не одиноки в этом медвежьем углу Вселенной.

Трофим крался в авангарде. Причудливые следы его настораживали. Если они не принадлежали врагу, то зачем было петлять?! Подозрения нарастали от поворота к повороту. Последней каплей стала восьмерка, описанная неизвестным объектом вокруг вынырнувшего из темноты столба. Хворостов встал на четвереньки и ткнул пальцем в подозрительные отпечатки.

— Мутит, гад?! — вопросительно зарычал он.

Степан плюхнулся рядом и тоже поковырялся в сомнительных следах. Ничего особенного в хождении по кругу он не узрел. Но из чувства солидарности поддакнул:

— Йети небось. Их тут как кошек в седьмой квартире.

— Какие йети, боец?! — глухо взревел Трофим. — Все йети — в Тибете!

Степан вздохнул:

— Темнота… Они сюда с Карелии прутся… нах… Газеты читать надо! Да ты не боись, они почти не кусаются. Только телепатией всех мордуют. На испуг, б…, берут.

Вспыхнувший диспут неожиданно приобрел накал. Снег под бывшим майором начал слегка подтаивать, предвещая крупные неприятности. Обвинение в трусости могло раскалить его до точки кипения в два счета. Но раскол экспедиции, похоже, не входил в хитроумные планы Судьбы. Порыв ветра, вроде бы случайный, просвистел над тропинкой. Столб скрипнул и качнулся. Стрелка указателя в очередной раз повернулась.

Тереза Марковна подняла голову. Как раз на уровне ее глаз внезапно обнаружилась табличка. Ржаво-белые буквы на синем фоне венчала кривая стрелка.

— «Шапки», — прочитала Тереза Марковна вслух.

Оппоненты оторвались от изучения ям на снегу и посмотрели на нее. Учительский перст в тонкой кожаной перчатке был направлен строго на северо-запад. Туда же смотрела стрелка указателя на столбе. От развилки в глубину Шапок змеился путь из плохо расчищенного асфальта.

— Дорога! — обрадовался Степан.

— Атака-а!!! — заорал Хворостов, мгновенно забывая о йети.

Уфологи выбрались на финишную кривую и целеустремленно зашагали во тьму.

Особняк возник перед ними неожиданно, но вовремя. Тереза Марковна как раз перестала чувствовать замерзшие ноги. На Степана накатил ужас из-за полного отсутствия ларьков у дороги. Гоняться за летающими тарелками без дозаправки он категорически не желал. А Хворостов начал напевать, гармонично сочетая чудовищный музыкальный слух с отсутствием какого-либо голоса, кроме командного. Пел Трофим с удовольствием. Пугая мрак, тишину, потенциального противника… Но больше всего — союзников. Стена глухого бетонного забора вынырнула как долгожданный приз мученикам науки, словно перечеркнув строгую траекторию северо-западного направления. Хворостов восторженно прохрипел, старательно понизив голос:

— Ага-а! Приехали! — Он подошел к забору и, не обнаружив входа, въезда или хотя бы лаза, продолжил: — Та-ак! Прячутся! Надо бы их взрывчаткой…