признавая наличие национальных особенностей, мы полагали, что переход от капитализма к социализму повсюду будет происходить одинаково. Коммунизм, подобно средневековому христианству, был единым и неделимым, представляя интернациональное братство веры…»[376]

В реальности, однако, в военные годы не было лидера, более склонного играть на национальных противоречиях, нежели Сталин, за исключением, разумеется, Гитлера. В 1917 году Ленин назначил Сталина народным комиссаром по делам национальностей, и на этом посту будущий генералиссимус приобщился к проблеме, интерес к которой у него в дальнейшем никогда не иссякал. С 1930-х годов он обрушивал волны террора на национальные меньшинства, проживавшие в СССР; среди его жертв оказались поляки, чеченцы, крымские татары, поволжские немцы, а в конце его жизни — евреи. После германского нашествия 1941 года Сталин активно обращался к русскому национализму и русским национальным символам, в том числе к Русской православной церкви, чтобы вдохновить советских граждан — «интернационалистов» на борьбу с немцами. Он очень хорошо осознавал политическую пользу национализма: эмоциональные призывы к защите отчизны мобилизовали красноармейцев сильнее любого марксистского лозунга.

Этнические конфликты предусматривались и соглашением, которое лидеры трех союзных держав подписали в Потсдаме в июле 1945 года. Следующее поколение европейских политиков с ужасом будет реагировать на понятие «этнические чистки», но Сталин, Трумэн и Эттли позитивно относились к массовому переселению людей. Потсдамское соглашение деликатно призывает к «перемещению в Германию немецкого населения или части его, оставшегося в Польше, Чехословакии и Венгрии». Эта фраза предопределила судьбы миллионов[377]. Согласившись с переносом польской границы с Советским Союзом на запад, победители также молчаливо приняли переселение миллионов украинских поляков в Польшу и миллионов польских украинцев на Украину. И хотя о выдворении венгров из Чехословакии и словаков из Венгрии в соглашении ничего не говорилось, у международного сообщества не нашлось особых возражений, когда оно все-таки началось. В свою очередь, еще в январе 1945 года советское правительство осуществило массовую депортацию 70 тысяч этнических немцев из Румынии в Советский Союз — это произошло за полгода до подписания Потсдамского протокола[378].

Важное условие, предусмотренное соглашением, состояло в том, что «любое перемещение, которое будет иметь место, должно производиться организованным и гуманным способом». Но уже к моменту подписания документа вместо «организованнсти» и «гуманности» в этом деле торжествовали хаос и жестокость. Тягостным наследием, которое оставил Гитлер в Восточной Европе, стали глубокие, неизбывные и жесточайшие этнические конфликты, втягивающие самые разные группы населения во многих странах. По этой причине любая дискуссия о высылке этнических немцев из Польши, Судетской области, Венгрии и Румынии после 1945 года обязательно начиналась с обращения к событиям пятилетней давности. Уместно напомнить, что целью немецкой оккупации Польши было уничтожение самой польской цивилизации, превращение поляков в неграмотную рабочую силу и истребление польского образованного класса. Поляков выселяли из исторических польских городов, таких как Познань и Лодзь, а также из Гдыни — нового портового города, построенного польским государством в 1920-е годы. Их теснили немецкие колонисты, превращали в граждан второго сорта, запрещали говорить по-польски на улицах или отправлять своих детей в польские школы. Тысячи польских граждан были обречены либо на рабский труд в Германии, либо на заключение в одном из полутора десятков трудовых лагерей, специально открытых немцами на польской территории.

Оккупационный режим на чешских землях был более мягким, хотя и столь же бесчеловечным. По всей стране уничтожалась местная элита, сносились исторические монументы и памятники, высмеивалось само понятие чешской нации. Германская оккупация Венгрии в конце войны была менее продолжительной, но такой же жестокой. Даже более ранние периоды венгерско-немецкого и румыно-немецкого сотрудничества были унизительными для населения соответствующих стран, поскольку взаимодействие с немцами быстро перерастало в их доминирование. Наконец, во всей Восточной Европе холокост оставил чудовищное наследие вины и ненависти среди как еврейского, так и нееврейского населения.

Послевоенные конфликты оказались наиболее острыми в тех регионах, где этнические немцы помогали нацистам удерживать власть. Нацисты тайно финансировали фашистскую Судетскую партию, в поддержку которой на муниципальных выборах 1938 года высказались 85 процентов этнических немцев, проживавших в Чехословакии. В конце того же года местные немцы, вызывая ненависть чехов, с энтузиазмом приветствовали приход оккупантов и раздел страны в соответствии с Мюнхенскими соглашениями[379]. Некоторые немецкие обитатели польского Быдгоща, где до войны немцы составляли пятую часть населения, активно участвовали в учиненном нацистами в 1939 году массовом убийстве наиболее видных горожан, включая священников, учителей и даже активистов скаутского движения. После войны этот факт отнюдь не прибавил местным немцам популярности[380].

В свете сказанного желание жителей Восточной Европы отомстить немцам становится вполне понятным, а возможно, даже оправданным. Вместе с тем справедливым оно было далеко не всегда. Не все немцы были нацистами, и не каждый из них нападал на своих соседей. Многие веками мирно жили бок о бок с чехами или венграми, оставаясь добропорядочными гражданами Чехословакии или Венгрии. Другие же, подобно обитателям Нижней Силезии и Восточной Пруссии, которые до войны были бесспорными частями Германии, а теперь перешли к Польше, проживали в городах и селах, которые издавна входили в состав германских государств.

Для множества людей утрата домов, обстановки, скота и фамильных ценностей превратилась в трагедию, от которой они так и не смогли оправиться. Но этнических немцев после войны не считали за людей: они были в первую очередь немцами. Герхард Грушка, молодой парень из Силезии, который отказался вступить в гитлеровскую молодежную организацию, поскольку это не позволило бы ему исполнять обязанности алтарного прислужника, был отправлен в трудовой лагерь в Катовице, где под насмешки польских охранников его заставляли петь нацистскую «песню Хорста Весселя»[381]. Этнические немцы из Венгрии, которых в конце войны силой заставили вступить в ряды вермахта, получали точно такие же незаконные предписания на выселение, как и те, кто добровольно присоединился к СС в 1943 году[382]. Херту Куриг, дочь немецкого коммуниста из Судетской области, выгнали из дома вместе с детьми немецких фашистов[383]. Никакого различия между отъявленными коллаборационистами и убежденными антифашистами победители не делали.

Зная, насколько их ненавидят, немцы начали уезжать из Восточной Европы задолго до начала депортаций. В этом массовом перемещении миллионов людей не было никакого порядка; многие покидали свои дома в панике и спешке, почти сразу же становясь жертвами военных действий, голода и холода. Десятки тысяч пытались спастись, пересекая Балтийское море на кораблях, и гибли под бомбами союзной авиации. 100 тысяч немцев из Лодзи — в большинстве недавние колонисты — утром 16 января 1945 года начали исход из города пешком или на конных повозках, по занесенным снегом дорогам или вообще по