в виду собаку, а не ребенка. Это высокая дородная женщина. В одной руке у нее сигарета, а в другой – деревянная ложка. Ногой она пытается помешать Спайку прыгнуть на нас. Тот, к моему облегчению, оказывается маленькой собачкой и, кажется, не представляет опасности.

– Добрый вечер, мэм, – говорит Эми. – У вас есть минутка? У нас к вам небольшой вопрос.

– Вы ж сами видите, че тут творится, – отвечает женщина. – Мы ничё не покупаем, и не надо убеждать меня в существовании вашего бога. Для этого уж поздновато.

– Мы ничего не продаем. Речь о нашем друге, – продолжает Эми.

– Если твой друг не валяется у меня на диване, задрав ноги, пока я тут надрываю жопу… – последнее она орет в глубь дома и получает в ответ ворчание, – …то понятия не имею, как это связано со мной.

– Возможно, вы вообще его не знаете. Он когда-то жил в этом доме.

– Вот бедолага, – произносит женщина. – Ну, тогда надеюсь, что у него сейчас делишки получше.

Мне не кажется, что Эми чего-то добьется своей вежливостью. По-моему, она слишком затягивает. Так что я выпаливаю:

– Вы, случайно, не знаете, куда переехала семья, которая жила здесь до вас? – Эми бросает на меня сердитый взгляд.

– Но вы ж не из полиции, да? – спрашивает хозяйка дома.

– Нет-нет, – торопливо откликается Эми.

– Ну, все равно мне плевать. Никто не говорил, что это секрет. Не знаю, где они сейчас живут. Но у меня есть номер женщины, которая первое время иногда отсюда почту забирала. Только не знаю, работает он еще или нет. – Щелчком выбросив сигарету в сад, она вытаскивает из фартука старый раскладной мобильник. – Это сестра той бедняжки, которая здесь жила. – Она протягивает Эми телефон. Та достает свой и набирает номер.

– Большое спасибо, – благодарит она. – Вы нам очень помогли.

– Пожалуйста, пожалуйста, – отвечает женщина. – А что я теперь с этого поимею? – Я достаю кошелек и сую ей двадцатидолларовую купюру. Она смеется. – Ну, если так, то у меня там еще куча номеров.

– Спасибо, одного достаточно, – говорит Эми. – И спасибо за помощь. До свидания.

– До свидания, – отзывается хозяйка дома, и Эми тянет меня за собой вниз по лестнице и обратно на дорогу.

– Я ведь сказала, что сама буду разговаривать. И что это за фокусы с деньгами? – ругается она, когда мы направляемся в сторону центра.

– Все ведь отлично прошло, – откликаюсь я.

– Ты даже не представляешь, Тамсин. Во время таких визитов нужно быть предельно осторожными. А что, если она покажет купюру своему дружку, который развалился там на диване, и он решит вытрясти из нас побольше? В этом районе, наверное, нет домов без огнестрельного оружия. Это может очень плохо кончиться.

– Прости, – говорю я. – Я так обрадовалась, когда она нам помогла, и подумала, что с ребенком в доме ей пригодятся эти двадцать баксов.

– Да, пригодятся, – дружелюбней отвечает Эми. – А теперь попробуем позвонить.

Она включает антиопределитель номера и набирает телефон, который дала нам та женщина. Подносит мобильный к уху. Через десять секунд кладет трубку.

– Все верно, ее зовут Анджела Болтон, – объявляет она.

– Да! – кричу я и подпрыгиваю от радости.

– А сейчас я иду домой. Мне надо немного поспать после такого дня. Ступай к Рису, поделись с ним тем, что мы нашли. И скажи, что без меня ты бы никогда не раздобыла номер и он должен починить мне полки. Мой архив окончательно рухнул.

– Спасибо, Эми, – произношу я и собираюсь ее обнять. Но она меня останавливает.

– Я не фанатка обнимашек. Телесный контакт – это не мое, – извиняющимся тоном объясняет она.

Я вопросительно смотрю на нее, но Эми уже шагает дальше.

На перекрестке недалеко от моего дома мы прощаемся.

42

Рис

Я рад, что Лиз отправила меня домой. Сейчас шесть вечера, и у меня позади девятичасовая смена.

Когда ухожу, тот сноб до сих пор сидит за столиком. Понятия не имею, чего он ждет, но он весь день действовал нам с Лиз на нервы телефонными звонками и громким стуком клавиш ноутбука.

Голова раскалывается, и я уже предвкушаю холодное пиво и одиночество своей комнаты.

Из квартиры доносятся голоса, и я вспоминаю, что сегодня к нам в гости пришла сестра Малика Жасмин. Она поссорилась с матерью и ночует у старшего брата. Вчера он мне об этом сказал, но моя память в последнее время оставляет желать лучшего.

Я открываю дверь и собираюсь прокрасться к себе, когда в дверном проеме появляется голова Малика.

– Ну наконец-то, старик. Мы умираем от голода.

– Вы что, ждали меня? – спрашиваю я. Мне не хочется есть, да и болтать тоже. Но я плетусь на кухню. Жасмин сидит за столом и пьет апельсиновый сок. А когда я вхожу, опускает глаза.

– Привет, Рис, – чуть слышно выдыхает она.

– Привет, Жасмин, рад тебя видеть, – говорю я.

Девочка робко улыбается.

Малик закатывает глаза:

– До сих пор ты тараторила без остановки про переезд и работу. А теперь даже поздороваться нормально не можешь? Тогда о каком маникюрном салоне идет речь, если ты с людьми разговаривать не умеешь?

– Маникюрный салон… что? – спрашиваю я.

Жасмин кивает:

– У мамы моей лучшей подруги есть свой салон. Я могла бы начать там работать.

– И бросить школу, и загубить себе жизнь, – добавляет Малик.

– Не собираюсь я губить себе жизнь, – упрямится Жасмин.

– Рис, а ты как считаешь? Школа или маникюрный салон? – До меня начинает доходить, что Малик ждет моей поддержки.

Я вздыхаю:

– Будь у меня выбор, я бы ходил в школу. Учиться намного легче, чем работать.

– Вот видишь! – торжествующе заявляет Малик. – К тому же в будущем ты будешь получать больше денег, если окончишь школу.

– А еще я могу выйти замуж за мужчину, который много зарабатывает, – с вызовом отвечает Жасмин.

– Конечно, можешь, ты же такая красивая, – говорит Малик. – Но вот что я тебе скажу: если мужчина много зарабатывает, это еще не значит, что он будет хорошо к тебе относиться. А если ты не окончишь школу, будешь зависеть от него. Это очень глупая идея.

Мне вспоминается сноб из кафе.

– Ни разу еще не встречал ни одного хорошего богатого парня, – вставляю я. – В любом случае лучше оставаться одному и не зависеть ни от кого ни финансово, ни эмоционально. – На последних словах в моем голосе сквозит холод. Это получилось непреднамеренно, но Жасмин не повредит узнать важную правду жизни. Я достаю себе пиво из холодильника.

– Чуть меньше позитива, весельчак, – комментирует Малик.

– Почему ты хочешь быть один? – спрашивает Жасмин.

– Когда ты один, невозможно никого разочаровать, – поясняю я и делаю глоток пива. В голове возникает образ моей сестры. Моей любимой маленькой Джинни. А потом появляется лицо смеющейся девушки. Я отпиваю еще пива, чтобы прогнать воспоминания.

– А кого ты разочаровал? – продолжает Жасмин. Ее подростковое любопытство вновь напоминает мне о Джинни.

– Вообще-то, всех, – откликаюсь я.

– Так, завершаем час вопросов и ответов, – одергивает сестру Малик. – Вопросы можешь задавать в школе. А если продолжишь приставать к Рису, он доведет нас всех до слез.

Он ставит перед сестрой тарелку с лазаньей, над которой поднимается пар. Наполняет еще две тарелки и садится за стол.

Я ковыряюсь вилкой в ужине. Хотя Малик приготовил фантастическую лазанью, меня тошнит от еды. На секунду подняв глаза, замечаю, что Жасмин тоже почти ничего не съела. Похоже, только у Малика есть аппетит.

– Вы оба меня реально достали, – говорит он после нескольких минут общего молчания. – Одна только и делает, что ноет: о том, что у нее слишком хорошая жизнь, слишком много еды, слишком много учебы, а после этого еще остается слишком много времени, чтобы встречаться с подружками. А другому предоставляется один шанс за другим, а он каждый вечер напивается в одиночку. Рано или поздно даже самый жизнерадостный человек не выдержит. Если бы все здесь приложили хоть немного усилий, чтобы увидеть, что у них есть, вместо того чтобы оплакивать то, чего у них нет, это бы нам очень помогло. А прежде всего это помогло бы мне, потому что со следующего месяца мне потребуются все мои силы, чтобы пройти обучение.

Я поднимаю взгляд и выгибаю бровь:

– Обучение?

– Да, старик, представь себе. Пока ты прячешься у себя в комнате,