с кем-то случаются хорошие вещи, которые он бы с радостью отметил со своей сестрой и лучшим другом.

– Что еще за обучение? – переспрашивает Жасмин.

– Я стану поваром, – просияв, отвечает Малик. – Начинаю с понедельника в отеле Fairmont в Палома Бэй.

– Вау, это потрясающе, Малик. Я рад за тебя, – хлопаю его по плечу. Чувствую себя ужасно, так как даже не знал, что он подавал туда заявку. И, словно доказывая, как рад, заставляю себя отправить в рот вилку с лазаньей.

– Эми за меня похлопотала. А еще нашла мне машину для поездок туда-сюда. Настоящая развалюха, но ездит, – ухмыляется Малик.

Жасмин вскакивает и обвивает брата руками за шею.

– Поздравляю! – кричит она.

– А если вы оба хотя бы сегодня вечером не будете показывать свое плохое настроение, получите еще и десерт.

– Десерт, – повторяет Жасмин, сверкнув глазами.

И пусть мне совсем не до десерта, я стискиваю зубы и делаю вид, что счастлив.

43

Тамсин

Хотя я бы предпочла пойти прямо к Рису, делаю небольшой крюк и захожу к себе, чтобы переодеться. Раз мы снова увидимся, хочу чувствовать себя комфортно. Мне нужно стать самой убедительной версией себя, чтобы он вновь меня не оттолкнул.

Поднимаясь по последним ступеням, замечаю, что перед моей дверью стоит чемодан на колесиках, а на нем кто-то сидит. Узнаю дорогие кожаные туфли, темные джинсы, пальто. Чувствую сладкий парфюм. Я цепенею. Доминик.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю в ужасе. – Почему ты здесь?

– А почему ты целый день не здесь? – парирует он в обезоруживающе очаровательной манере, которая раньше всегда срабатывала со мной.

Доминик улыбается, и я понимаю, что он считает себя неотразимым. Интрижка со Сьюзи определенно не пошла ему на пользу.

– Серьезно, Доминик, что это значит?

– У меня сложилось впечатление, что в нашу последнюю встречу было сказано не все, что требовалось сказать. – Он стряхивает воображаемые пылинки с пальто.

– О нет, мы все сказали, – твердо заявляю я. Стою перед ним и не решаюсь пройти мимо и открыть дверь в квартиру. Не хочу приглашать его внутрь.

– С твоей стороны, возможно. Но мне еще многое нужно тебе сказать. И так как ты не отвечала на мои сообщения, я, честно говоря, не видел другой возможности, кроме как приехать к тебе в гости.

– А разве ты не должен быть приглашен, чтобы называться гостем? – Я теряю терпение. Мне еще предстоит сделать важное дело, и каждая секунда, которую я трачу здесь с бывшим парнем, – это лишняя секунда моего ожидания.

Доминик расплывается в улыбке и протягивает ко мне руки. Он хочет привлечь меня в объятия, но я не делаю ни шага в его сторону.

– Давай зайдем внутрь? – предлагает он.

По-моему, это нагло, но у меня появляется ощущение, что быстро мне от него не избавиться. Я издаю стон.

– С чего ты взял, что вот так врываться в мою жизнь – это нормально?

– Ты вот так вырвалась из нашей.

– Потому что ты ворвался в нашего риелтора.

Рассмеявшись, он с виноватым видом пожимает плечами:

– И это была самая ужасная ошибка в моей жизни. Итак, можно мне войти?

– Ладно, – говорю я. Чем раньше он войдет, тем быстрее оставит меня в покое.

Я открываю дверь. Доминик переступает порог квартиры.

– Серьезно, Тамсин? Так ты живешь? Это же не твой уровень. – Он осматривается и морщит нос.

– Вот как? А какой же мой уровень? Может, ты? Козел-изменщик? – уточняю я.

– О’кей, да, я это заслужил. Но послушай, я хочу загладить вину. Всю жизнь я потрачу на то, чтобы исправить эту ошибку. Брошу весь мир к твоим ногам. Куплю тебе любую книгу, какую захочешь. Дай мне еще один шанс. Обещаю, ты не пожалеешь. – Он открывает чемодан и что-то из него достает. Это футляр, от которого я отказалась на Рождество. – Пожалуйста, Тамсин, позволь мне сделать тебе подарок. Позволь показать тебе, что ты для меня значишь.

– Доминик, – строго произношу я и поднимаю руки в защитном жесте. – Прекрати.

– Нет, пока ты не дашь мне тебя поцеловать, – заявляет он и оказывается возле меня.

– С ума сошел? – почти взвизгиваю я, теперь мне становится страшно. Никогда не воспринимала Доминика как кого-то опасного, но здесь, в тесноте комнаты, мне становится не по себе рядом с ним. – Не прикасайся ко мне.

– О’кей, о’кей, хорошо. Нет причин так беситься. По-твоему, я такой? Разве я когда-нибудь требовал от тебя чего-то, что ты была не готова дать?

– Не считая этого момента? – спрашиваю я. – Можешь объяснить, что в моем поведении заставило тебя думать, что между нами еще что-то может быть? – Не могу не вспомнить о Сэме и о том, что, возможно, подавала ему сигналы, которые он интерпретировал не так, как подразумевала я. Но мне при всем желании не удается придумать, что в моем поведении Доминик мог бы истолковать в свою пользу.

– Ужасная ситуация, – вдруг произносит он, и тон его голоса резко меняется. До сих пор он был очаровательным и дружелюбным, но сейчас почти злобный. Без понятия, что со мной. Как я попала в это дурацкое положение?

– Да, мне тоже так кажется. Ужасная. Ты вторгаешься в мой дом, хотя очевидно, что я этого не хочу. У меня есть дела сегодня вечером, и ты меня задерживаешь.

– Ты в курсе, что я пролетел через всю страну, чтобы тебя увидеть? – Доминик повышает тон.

– Да, я заметила. А прежде всего потому, что пролетела через всю страну, чтобы больше не видеть ни тебя, ни Росдэйл. – Мне тяжело оставаться вежливой.

– Поверить не могу, что позволил втянуть себя в этот фарс, – бормочет он, проводя рукой по волосам. Поворачивается и смеется. – Чтобы потом стоять в этой лачуге и терпеть унижения.

– Что ты имеешь в виду?

– Что я имею в виду? – Он смеется. – Я имею в виду, моя дорогая Тамсин, что лечу через полмира, чтобы вернуть тебя домой, убежденный, что ты дашь мне еще один шанс. Но, судя по всему, это не так.

– Но как ты мог так подумать?

– Твои родители. Они заверили меня, что ты ждешь подобающих извинений.

– Что, прости? – Я растеряна. Опускаюсь на кровать. – Мои родители сказали, что я вернусь домой, если ты извинишься?

– Честно говоря, они обещали и кое-что другое.

У меня внутри все переворачивается.

– Что же еще? – Но Доминик качает головой. – ЧТО ЕЩЕ? – рявкаю я, и он вздрагивает.

– Они пообещали дать стартовый капитал для моей фирмы, если мы с тобой снова сойдемся.

Я ахаю. Родители предлагают моему бывшему парню деньги, чтобы он вернул меня домой? Невероятно! Какая-то смесь похищения и брака по принуждению.

– Уходи, Доминик, – тихо, но твердо произношу я. – Уходи и никогда больше здесь не появляйся. Никогда, слышишь? Не хочу тебя видеть.

Мой голос холодный и отчужденный, я и не ожидала, что способна так говорить. Сначала Доминик не двигается с места, а потом медленно поднимает чемодан и направляется к двери. Прежде чем уйти, он добавляет:

– Но потом не приползай, когда осознаешь, что твоя жизнь здесь жалка.

Когда он закрывает дверь и на лестничной клетке стихают его шаги, я еще долго неподвижно сижу на кровати. Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдыхаю. В этой ситуации столько всего неправильно. То, что Доминик приехал сюда, чтобы получить деньги от моих родителей. Что родители платят ему, чтобы он был со мной. Что на мои желания им наплевать. Чувствую, что ничего не изменилось. Будто я по-прежнему та девочка, которая позволяет собой помыкать.

Дрожащими руками набираю номер родителей.

– Это номер семьи Уильямс, – говорит автоответчик. – В данный момент нас нет дома. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

– Мам, пап, я звоню вам, только чтобы сказать, что мы с вами прекращаем общаться. Пока вы не поймете, что у меня теперь своя жизнь, я не хочу больше вас слышать. – Мой голос надламывается. Нужно собраться. – Доминик мне все рассказал. И как вы можете представить, я считаю ваше поведение более чем отвратительным. Я не хочу, чтобы вы мне звонили. Оставьте меня в покое. Я все вам сказала.

Кладу трубку, и сердце бешено стучит в груди. Я так зла, что хочется что-нибудь разбить. Теперь понимаю, почему у разгневанных мужчин в фильмах всегда есть боксерские