ней в строчках какой-то книжицы. Лин Фень привыкла к миру — и тот, казалось, ответил ей взаимностью.

Но были вещи, что тревожили Лин Фень: пусть наставник и остальные отмечали ее успехи, было у нее порядком провалов. Ее руки все еще не были достаточно крепки, ее энергия все еще была не яркой и густой, а тело — здоровым и крепким, чтобы она могла пересечь еще одну стадию закалки Ци в своем развитии, равно как и ее количество тоже не шибко изменилось. Лин Фень с легкой завистью наблюдала за тем, как Хан Бао и другие из десятки первых прошедших испытание учеников закаляют свои тела, очищают Ци и развиваются. Она отставала от них на две ступени, отчего еще дольше сидела в библиотеке в попытках найти хоть крошки учения, что помогут ей разобраться со своей внутренней энергией, или изнуряла себя такими тренировками, что, не будь у нее достаточно пилюль и мазей, втираемых заботливыми руками Сон Мей, вряд ли бы она смогла пройти до мастерских и переступить порог собственной комнаты.

Пока изыскания Лин Фень о Ци пустоты только разочаровывали ее все сильнее и сильнее: все древние мудрецы и ученые так или иначе сходились во мнении, что Ци пустоты трудна к культивации, и то, что природа ее — быть ничем в спице колеса — делают ту непригодной средой для культивирования. Лучшее, на что могла рассчитывать Лин Фень, — стать мастером по фарфору или резке нефрита или, на худой конец, белошвейкой, лучше многих, но не выдающейся. Это било по ее самолюбию сильнее всякого удара бамбуковой палки наставника по голени, когда она не успевала увернуться.

— Сдаюсь, — буркнула Лин Фень, отложив в сторону книгу о Ци Мень[8], доставшуюся ей исключительно потому, что местный библиотекарь очень благоволил ей и ее стремлению к знанию, полушепотом сообщив, что распространяться о технике расчета энергии Ци в пространстве и времени нельзя, иначе полетят головы, вместе с просьбами кланяться Бей Сяолуну от его имени, стоило тому завидеть ее удостоверение с отметкой птицы.

Девушка сидела на скамейке в центральном дворике пика Бронзового Котла, расположившись на любимом многими учениками месте, скамейке под раскидистым старым айлантом, опершись о ствол старого дерева, и грустно вздохнула, поглаживая подушечкой указательного пальца старые полустертые иероглифы названия книги. Настроение было упадническим — привыкшая быть впереди если не всех, то многих, Лин Фень, чьи планы и успехи в последнее время только ее расстраивали, чувствовала себя отвратительно, испытывая как горечь неудач и медленно идущего прогресса, так и острое чувство вины перед братьями по пику. Ей все время казалось, что она подводит их, хотя ни наставник, ни старшие не говорили ничего подобного, стараясь ей помогать по мере своих сил. Даже Вень Лун, что внимательно присматривал за ней, и зачастую нарочито равнодушная Сон Мей пытались отыскать для нее слова утешения, припоминая, что у нее есть таланты в ремесленничестве, а ее возможности к воображению выше, чем у многих.

Лин Фень ценила их попытки подбодрить ее, но ничего не могла с собой поделать. Психолог бы наверняка отметил, что это сказывается ее извечный синдром отличницы вкупе с чувством перфекционизма, но это все равно никак бы ей не помогло, а оправдывать себя девушка считала низким.

— Что заставило блестящую ученицу пика Котла грустить в столь хороший день? — Голос наставника раздался совсем рядом и Лин Фень спешно подняла голову, а после вскочила с места, чтобы побыстрее приветствовать мастера как подобает.

Бей Сяолун, что вновь оттаял после ее выходки с ткацким станком не так давно, стоял в нескольких шагах от Лин Фень, сжимая в руках изящный белоснежный веер, и смотрел на желтеющие листья дерева.

Была осень, Айлант терял краски, готовясь к снежной зиме, вечера с каждым днем становились прохладнее, и ученики уже успели сменить легкие летние одежды на теплые, а некоторые мерзляки и вовсе щеголяли в плащах с меховой оторочкой. Казалось, что Бей Сяолуна, равно как и старших учеников или других мастеров, холод совсем не беспокоил. Он продолжал как ни в чем не бывало одеваться в легкие шелковые наряды, разве что верхние платья сменили цвет с приятно прохладных оттенков голубого и зеленого на насыщенные багровые, оранжевые или сливовые цвета. Но одно оставалось неизменным — вышивка дыма, даже если тот сочетался с ветвями деревьев или цветами. Вышитый дым был неизменной частью атрибутов пика Бронзового Котла, и такое шитье было положено каждому ученику пика. Как ученики Нефритовой Ветви носили одежды, расшитые раскидистыми ветвями деревьев, так и ученики Котла гордо демонстрировали узоры, стараясь перещеголять друг друга в мастерстве нанятых мастеров или дороговизне материалов. В школе горы Лань не было установленных цветов для пиков или мастеров, но было правило об атрибутах, которого строго придерживались.

Глядя на мастера, Лин Фень не могла отметить, что тому подходит любой цвет. Небрежно подвязанные у самых кончиков вышитой алой лентой волосы ниспадали по плечу, почти касаясь земли, а рукава скрывали руки наставника, обнажая лишь фаланги пальцев, тонких и изящных, какие положено иметь мастеру игры на гуцине. Девушка даже невольно подумала, что ему пристало прославиться в литературе об истинной братской любви, но Бей Сяолун никогда не был замечен в… странных любовных интересах.

— Когда ученица так долго смотрит на меня, этому мастеру начинает казаться, что он виноват перед ней, — с легким смешком заметил наставник, наблюдая за застывшей ученицей. — Скажите же мне, чем провинился этот наставник?..

— Ах… — Лин Фень вздрогнула и поторопилась опустить голову в поклоне, вытянув руки вперед. — Прошу прощения у наставника, эта ученица была невнимательной и рассеянной! Я приму наказание, какое назначит мастер за непочтительность!

— Наказание?.. Тогда ответь мне, почему ты сидишь в одиночестве и читаешь… — мастер бросил взгляд на книгу, лежащую на резной скамье, и чуть поднял бровь. — Читаешь об искусстве, что полагается большим секретом среди простых жителей Империи? К чему этой ученице знать таблицы благоприятных дат и течений частиц Ци в пространстве, вместо того, чтобы развивать ее внутри?..

— Эта ученица пыталась найти ответы о природе собственной Ци, мастер, — заметила Лин Фень, не поднимая глаз, упавшим голосом, и ее руки дрогнули. — К сожалению, пусть эта ученица и узнала много полезных вещей из столь великой книги, но ее понимание пустоты все еще несовершенно.

— Ци пустоты… Несовершенно… — эхом повторил Бей Сяолун, слегка улыбнувшись, продолжая любоваться деревом. Выдержав небольшую паузу, он вздохнул, раскрыл веер и повернул тот другой стороной. — Что здесь написано, ученица Лин Фень?..