— Да, мастер, — тот вежливо поклонился и улыбнулся, выпрямившись. — Все как вы велели. Новая птица в клине получила свой кровавый нефрит, но эта птица получила ее нефрит.

Вень Лун развернул ткань, обнажая сосуд, где, чуть сияя кровавой дымкой, блестел сосуд с надписью «Лин Фень».

— Прекрасно, — мастер выпрямился, отложил кисть и поднялся, чтобы забрать кровавый нефрит из рук ученика. — Ты хорошо потрудился, ученик.

Вень Лун довольно заулыбался и вновь поклонился мастеру, наблюдая, как тот поворачивает браслет на изящной руке и прячет сосуд в своем личном пространстве рядом с сосудами других учеников, отмеченных знаком птицы.

— Вечер сегодня теплый и приятный, — мягко заметил Бей Сяолун, пряча руки в рукавах и повернув голову к окну, глядя на отблески костра внизу. — Пожалуй, работать сегодня больше не получится. Думаю, нам стоит присоединиться к пиру, не так ли?..

— Да, мастер.

Оба мужчины, обменявшись взглядами, неторопливо двинулись в сторону площадки.

15

Дни неспешно потекли один за другим. После того, как Лин Фень получила табличку с особым знаком расположения наставника, работы на нее свалилось еще больше: счета, книги учета, регулярные занятия по философии и литературе на соседнем пике Нефритовой Ветви, где то и дело какие-то глупцы пытались ее поддеть, ежедневные тренировки с мастером и медитации со старшим учеником по вечерам и, конечно же, глина. Столько работы с глиной, что Лин Фень в какой-то момент успела ее возненавидеть — и вновь полюбить, когда Бей Сяолун одобрительно кивнул ее первой вазе, сделанной в подарок семье, что занимается поставкой продуктов на гору Лань. К ежедневным трудам и обязанностям добавлялись и ее занятия с Хан Бао, который с каждым новым днем становился все лучше и лучше, но вместе с его успехами в каллиграфии и чтении то и дело прибавлялся гонор. Лин Фень, не слишком умелая в воспитании детей, даже аккуратно расспрашивала Вень Луна, как ей поступить, а после Хан Бао получал от нее регулярные наставления и наказания за непочтительность. Странным образом сочетая в себе невероятное послушание к словам старшей сестры Лин Фень и невообразимое бунтарство к ее же приказам, мальчишка умудрялся оставаться собой, делая все, что требовала от него старшая сестра, но совсем не так, как желала она. Лин Фень регулярно приходилось выручать его, извиняться перед старшими учениками и защищать его от нападок. За ней закрепилось прозвище Сяо Му Ши, «маленькая львица», отражающее ее грозную натуру вкупе с неокрепшими когтями и зубами. Но маленькие львы рано или поздно вырастают — и это понимали все, кто окружал ее.

После разоблачения сложной схемы махинаций с фарфором и публичного объявления благодарности за содействие ученики пика Бронзового Котла перестали смотреть на Лин Фень как на «милую младшую сестру», в один миг возвысив ее до титула «уважаемой младшей сестры», даже в мыслях не допуская к умной девочке непочтительности. Это злило и расстраивало Лин Фень, которая не желала слишком выделяться. Но обстоятельства и положение вещей, с которыми пришлось смириться, диктовали свои условия, в очередной раз показав девушке, насколько она наивна и незрела в своих попытках что-то навязать этому миру. В конце концов, если это не оборачивалось против нее, то как минимум рождало определенные неудобства, заставляя выдумывать новые схемы.

Так, балансируя на грани между попытками не выделяться и демонстрировать ум и способности, достойные первой десятки младших учеников, для Лин Фень минуло три сезона. Она вытянулась, стала крепче и сильней прежнего, а ее быстроте и ловкости мог позавидовать даже самый лучший из гонцов Императора: так уклоняться и отскакивать от атак наставника пика Котла, как она, не мог больше никто. Преуспела она и в мастерстве глины и ткачестве, уговорив наставника поставить для нее ткацкий станок. Пусть мастер и ворчал, но желание девушки и ее настойчивость сломили его сопротивление — и вечерами, когда у Лин Фень была свободная минутка, она с прилежностью лучших учеников пика училась ткать, сверяясь по книгам из библиотеки. Ее служанка Сон Мей с каждым разом только ворчала все громче и громче, но против чуть рассеянной и невероятно целеустремленной (настолько, что забывала все вокруг происходящее) госпожи сделать ничего не могла.

Делала это девушка отнюдь не из-за желания хоть в чем-то быть похожей на девушек этого странного мира или праздного интереса. Она узнала от старшего ученика пика, что с помощью шелковых нитей и челнока мастер может создать волшебные ткани, шнуры, что крепче любой стали, удобные инструменты или магические амулеты, а вышивка на них могла их усилить или наделить новыми способностями. Глаза Лин Фень загорелись, а желание овладеть мастерством мистического ткачества уже не могли остановить ни сопротивление наставника, ни осторожные отговорки Вень Луна, ни странные взгляды Сон Мей. И пусть последняя в довольно прямой форме донесла до Лин Фень, что мастер пика терпеть не может это ремесло по каким-то своим личным причинам, девушка пропустила это мимо ушей. Пусть даже мастер несколько дней после делал вид, что ее не существует, демонстративно не приходя на утренние занятия, когда на тренировочной площадке занималась она, или нарочно приходил, смотрел на нее долгим взглядом, презрительно поджав губы, и резко разворачивался к выходу. Лин Фень не винила его: в конце концов, она знала его характер из книги, но с каждым днем, проведенным в компании мастера и учеников пика Котла, Лин Фень все больше и больше убеждалась в том, что автор донес до читателей далеко не все, и множество вещей осталось за кадром. Стремясь изобразить Бей Сяолуна дурным человеком, он не уделил должного внимания тому, с каким огромным уважением к нему относились его ученики и некоторые мастера, забыл рассказать, как тот предан делу пика и с каким отчаянием готов бросаться на защиту своего ученика, доверяя тому до последнего. Автор позабыл рассказать, что он и его старший ученик готовы сидеть до рассвета, разбирая дела и бумаги, пока все строки не будут безупречны как по исполнению, так и по содержанию. За эти несколько месяцев Лин Фень осознала, что уважает своего мастера ничуть не меньше, чем остальные ее братья по пику. И пусть характер ее мастера действительно не был образцовым, каким должно быть характеру бессмертного, эти несовершенства и особенные штрихи делали Бей Сяолуна живым. Сон Мей, Вень Лун, Хан Бао с каждым днем все меньше и меньше напоминали ей книжных персонажей, равно как и происходящее вокруг заставляло ее забывать, что этот мир впервые предстал перед