Кастия представила, как он привычно погладил большую голову преданного друга, который изо всех своих собачьих сил выражал любовь и тоску, скопившуюся за целую ночь, когда он не видел обожаемого хозяина. Затем закинул на плечо вещевой мешок, в который сложил какие-то нужные ему вещи, рыболовные снасти и инструменты и коробочку с обедом. Ее Кастия готовила обычно с вечера и хранила на холоде.

– Я и сам могу собрать рабочую сумку, – сказал он, когда она впервые, чувствуя себя непривычно взрослой и ответственной, всамделишной женой, не меньше, с утра попыталась проводить своего мужа. Так обычно делала ее мать, и жены ее братьев переняли эту привычку.

– Не вставай, Кас, – попросил он, – Приготовь заранее и лучше подремли. Тебе потом весь день на ногах предстоит. Зачем его так рано начинать?

– Как же так? – удивилась Кастия, но спорить не стала. Когда она обмолвилась об этом в разговоре с матерью, та засмеялась в ответ.

– Какая еще ты маленькая! Кастия, я вставать так рано начала, когда у меня дети появились. То животик болит, то зубки режутся, а то и одно, и второе разом. Всю ночь пронянькаем орущего Верта, и только-только прикорну с ним на руках, а тут твой отец на цыпочках собирается, – женщина покачала головой с какой-то тоской, вспоминая трудные, но все равно счастливые времена, – и как-то стыдно спать укладываться. Ведь ходили по дому и укачивали сына мы вместе, он – в море, а я – на подушку... Вот и начала провожать. А потом Кара родилась, а там и Ярет. А потом вы все выросли, а привычка осталась. Вот поэтому и встаю.

Кастия облегченно вздохнула. Значит, она – не нерадивая жена. Осознание этого утешает.

– Так что, Кас, спи пока спится, – подытожила женщина, – и твой муж настаивает. Придет время, и будет не до сна. Сначала – дети и дела, а потом – возраст...

Девушка с удовольствием потянулась, лежа на широкой кровати. За окнами было еще совсем темно. В этот час обычно рыбаки выходили из дома, направляясь в доки, где собирались в артели и выходили в море.

– Рассвет на воде – самое красивое зрелище, – уверял отец в далеком детстве, когда девочка удивлялась и сочувствовала, что ему так рано приходится просыпаться на работу.

– Я уже привык, – смеялся мужчина, – Мы все так живем. Еще мальчишкой приучился не тратить время зря. Если твой день начинается ночью, то особо не побалуешь...

Притулившиеся рядом по-мужски, на прикурках, как они это называли, ее братья и Террин – неизменный Вертов дружок, понимающе переглядывались. Судя по помятым и невыспавшимся физиономиям Верта и Террина, они точно зря время не тратили и вовсе не спали.

Как говорила мама, для их возраста – это было нормально. Когда еще гулять взрослеющим юношам, как не в этом их возрасте? Потом вырастут, женятся, детей заведут, работу будут делать.

Сколько ночей подряд эти чудаки не высыпались, все узнали, когда однажды, раскинув сети в ожидании рассвета, они заснули на своих местах в лодках и кувыркнулись в воду.

Верт еще долго фыркал и обижался, когда над ним посмеивались и взрослые товарищи отца, и родственники, в красках рассказывая совершенный им тогда кульбит и с немалой иронией прося его повторить.

Только кого это могло научить, когда природа зовет, и вчерашние мальчишки, повинуясь ей, больше напоминают котов по весне? Так что, еще не раз они клевали носом и с подачи старших коллег ныряли в холодную воду, после чего уже более успешно отрабатывали смены.

Тогда это было забавой, теперь – стало работой. Наступило время нового поколения – Верта, Ярета, Террина и других. Цикл назад Верт возглавил отцовскую артель, как давно и мечтал. Хаид потихоньку сдал дела и "вышел на заслуженный отдых", как он это называл.

Теперь все свое свободное время, которого стало в разы больше, он посвящал мастерской, в которой что-то постоянно создавал и собирал, и, конечно, внукам. И часто к нему обращался Террин.

Он со временем собрал свою мастерскую, которую оборудовал по примеру ее отца в одном из дальних сараев. Кастия в нее даже старалась не заглядывать, лишь однажды поглядев с порога уставленные широкие полки какими-то инструментами.

Поежившись от ветерка, залетевшего в комнату и игравшего легкими белыми занавесями, девушка натянула на плечи тонкое одеяло, перекатилась на другую сторону большой кровати и, снова потянувшись, перевернулась на живот, утыкаясь лицом в подушку мужа. Обняв ее обеими руками, она закрыла глаза.

Легкий свежий запах средства для мытья волос – ее рук дело, –впитавшийся в ткань, приятно защекотал нос. Девушка глубоко вздохнула и чихнула, с огорчением поняв, что сон окончательно слетел. Перевернулась на спину, поудобнее устроилась и посмотрела в высокий беленый потолок.

Было еще так рано вставать, но и лежать – бестолково. Она с сожалением подумала, что не умеет спокойно спать без Террина. Даже во сне замечала, что его рядом нет. Обычно он тихо вставал и покидал постель, стараясь не разбудить ее, шел собираться на работу. Ей сразу становилось и холодно, и пусто, и одиноко.

Потому повалявшись еще немного после ухода мужа, она обычно поднималась и начинала делать домашние дела. Пока однажды не решила составить компанию матери, которая обычно рано утром ходила вдоль прибоя, собирая щедро оставленные морем дары.

Так же она сделала и сегодня. Собралась, переплела косу – с момента клятвы в Храме – как это делали все замужние дамы, заправила ее под косынку и, подхватив корзинку, вышла во двор.

Ее встретил радостно скалящийся пес. По ней он тоже скучал, ведь ночь была длинной, а он, как верный страж, нес службу, облаивая случайных прохожих. Несмотря на то, что их с Террином дом находился в самом начале поселка, таковых было немного.

– Террин тебя покормил? Ох, ты, мой пес, – потрепала она собаку по мягким ушам, заметив свежие остатки еды в собачьей миске, задвинутой в процессе питания под одно из плетеных кресел на террасе, – Пойдешь гулять? – спросила она, наливая свежей воды в другую миску, стоявшую в уголке, где ее не достали бы солнечные лучи.

Тито радостно запрыгал рядом. Сколько не учи его, но возраст пока еще сказывался. Спустя цикл или два, он повзрослеет, остепенится и станет умудренным опытом умным псом-защитником, каким был Вито.

Пока же у них есть вот такой попрыгунчик, обожавший в порыве чувств обслюнявить своих хозяев. Как и Вито, Тито приучали признавать только своих, не брать из чужих рук еду, не пропускать чужих во двор и не выходить на улицу.

– Ну, пошли тогда, – позвала девушка, обходя по выложенным камнями дорожкам большой каменный дом, направляясь к задней калитке мимо многочисленных грядок и клумб.

Вдоль высокого забора по периметру росли пока еще молодые деревья, привезенные Террином и их братьями с другой стороны острова. Немного подрощенные, но еще слишком молодые, чтобы начинать плодоносить. Около калитки, выходившей на поселковую дорогу росли огромные цветущие деревья, доставшиеся им с участком при покупке. Вот они радовали своим видом и запахом их почти круглый цикл.