– Ноль.

Пулемет застучал, палец плавно дожал настроенный на минимальное усилие спуск – и снайперская пуля отправилась в недолгий полет…

– Ну чего?

– Говорят, выехали уже.

– Ту машалла…[60]

– Амин шашлык пожарил.

– Хорошо…

– Вниз идем?

– Давай.

Смысла здесь торчать больше не было – лучше было спуститься вниз и там, в подъезде, подождать, пока подойдет машина. Братья вбегут в подъезд (здесь все надо делать бегом, даже если опасности на первый взгляд нет), они запрыгнут с ходу в багажник их джамаатовского пикапа и поедут в лагерь, где их ждет шашлык…

Абдуррахман встал, потянулся…

– Брат… как мне надоело одно и то же…

– Брат… – настороженно сказал Магомед, но больше ничего не сказал. Потому что не успел. Раздался шлепок – и Абдуррахман неловко завалился на бок.

– Брат! Брат!

Магомед бросился к нему, попытался оттащить.

– Брат… все саул будет.

– Ла… иллала Илла…Ллагъ…

– Брат, все саул будет. Мы еще в Махачкале по «Двадцать шесть»[61] вверх-вниз прокатимся, да? Брат, не теряйся!

– Аллах…

– Брат…

Магомед привстал, чтобы удобнее было тащить, и вторая пуля попала в него.

То, что было дальше, он помнил с трудом.

Оглушительный грохот пулемета на улице. Крики по-русски.

– Сейчас!

– Пошел! Пошел!

– Он мертвый совсем!

– Леша шахид теперь! Лешу кончили.

– Аллаху акбар!!!

Рядом взорвалась минометная мина, обдав их роем осколков и градом камней. Его уронили – засыпанная битым камнем земля ударила в лицо, и он снова потерял сознание…

В себя он пришел уже в Иордании, в госпитале, спустя много времени…

Госпиталь был хорошим, да и вообще ему повезло. Пуля попала плохо, ее осколок задел нервный центр, и он мог вообще остаться на всю жизнь с недействующей рукой или все время мучиться от болей. Но военные хирурги не только спасли ему руку, но и обещали, что она восстановит все функции. Только надо пройти программу медицинской реабилитации.

Было скучно.

Однажды к нему в палату зашел Сейфулла. На нем был незнакомый военный камуфляж типа «Пустыня», черные очки, в руках – большой пакет.

– Ялла, ихва…[62] – с шутливым наездом закричал он, – ты чего тут лежишь?

Магомед привстал, они крепко обнялись.

– Что говорят врачи?

– Говорят, через месяц. Надо руку разработать.

– Я-лла, какой месяц. Ты нам сейчас нужен, Аллах свидетель.

Магомед попытался встать.

– Шучу, шучу…

– Как Абдуррахман?

Сейфулла помрачнел.

– Абдуррахман шахид инша’Аллагъ. Да примет его Аллах, да повысит его степень, да простит его заблуждения и да введет в высшее общество

– Когда он… последнее что он сказал, было: «Аллах»…

– Брат, как хорошо, что ты это запомнил. Это высшее свидетельство веры, тот, кто сражался за Аллаха и умер с его именем на устах – лучший из людей.

– Аллаху акбар. Как на фронте?

– Плохо, брат… появились русские.

– Русские?

– Да, русские, да покарает их Аллах. Братья слышали, что вас тоже подстрелили русские.

– Русские…

– Русская армия, брат. Русские опять пришли. Бомбят, самолеты летают. Иногда я думаю, что русских надо уничтожить до последнего человека, потому что пока есть русские, не будет ни Халифата, ни победы, ничего не будет. Русские стоят на пути между нами и Аллахом.

– Рания… Рания… ее надо вывезти…

– Брат, крепись, ибо такова воля Аллаха, и он сделал, как пожелал. Рания теперь тоже шахид инша’Аллагъ, и я думаю, что ее джихад был даже более угоден Аллаху, чем наш. Бочка с вертолета попала в больницу.

– Рания…

– Крепись, брат, Аллах ведь жив…

Но Магомед вдруг дико закричал. И кричал, не переставая, до тех пор, пока вбежавшим докторам и медсестрам не удалось его зафиксировать и воткнуть в руку шприц…

Больше Магомед в Сирию не вернулся, просто сказал, что нога его туда не ступит, и командование ИГ перевело его, опытного, прошедшего подготовку снайпера, на иракский фронт.

Иракский фронт был основным до две тысячи четырнадцатого, когда ИГ решило закончить войну на одном из фронтов, бросить все силы на Сирию и взять Дамаск. Но когда победа была уже близка, появились русские и своими бомбежками и налетами снова переломили ход игры. Тогда ИГ снова перенесло основной вектор влияния на Ирак, где оно сражалось на два фронта. Одним фронтом были курды, вторым – собственно иракская армия, коррумпированная, слабо мотивированная и раздираемая противоречиями. Американцы настаивали на том, чтобы в подразделениях выдерживался этнический и религиозный баланс, и из-за того подразделения были небоеспособны, а солдаты ненавидели друг друга порой больше, чем врага.

И посреди всего этого были американские военные и американские самолеты, с которых наносились бомбовые удары. Толку от этих ударов не было никакого.

Но были еще и курды.

Курды были как бы осколком века двадцатого в веке двадцать первом. Значительная часть из них исповедовали в качестве религии марксизм-ленинизм, и это было не шуткой. Курды были крупнейшим народом Ближнего Востока, не имевшим своего государства и борющимся за него вот уже почти век. Территория, на которой жили этнические курды, после распада Османской империи оказалась в составе четырех государств – Турции, Сирии, Ирака и Ирана. Границы провели, не спросив курдов и не дав им ничего. Курды с этим не смирились и восставали раз за разом, особенно кровавыми и продолжительными были восстания в Турции и Ираке – и там и там была военная диктатура. Курдам – по своим соображениям – помогали и КГБ и ЦРУ одновременно, сами курды на эту тему шутили: один парашют от ГРУ, другой от ЦРУ. На самом деле было так – когда американцы плотно сидели в Иране, они помогали иракским курдам воевать против Саддама Хусейна, а СССР помогал турецким курдам воевать против центрального турецкого правительства, помогая Курдской рабочей партии Оджалана. Турки курдов не признавали вообще, считая, что нет никаких курдов, а есть «горные турки», как только в Турции происходил военный переворот, к власти приходили воинствующие националисты и начинали воевать в горах Северной Турции, и это продолжалось не один десяток лет. Иракские курды во время войны с Ираном 1980–1988 годов встали на сторону Ирана и жестоко за это поплатились. Саддам приказал провести операцию «анфаль» – окончательное решение курдского вопроса. Речь шла об уничтожении Курдистана как такового – против курдов применялось химическое оружие, деревни курдов сжигались, скот забивался, сжигались леса, поля отравлялись химикатами, а колодцы бетонировались[63]. Но Курдистан выжил, а после того как Саддам проиграл «мать всех битв» в Кувейте, американцы включили Курдистан в беспилотную зону, и именно с того момента началось оформление независимого Курдистана. А после того как к власти в Анкаре пришли исламисты вместо националистов, был заключен и договор о перемирии с турецкими курдами. Наконец, после того, как началась гражданская война в Сирии, Асад отдал курдам их земли в обмен на обязательство воевать с исламистами. Конечно, во время войны это одно, а после – совсем другое, но сирийские курды никогда не скрывали, что готовы к самоопределению вплоть до отделения и после окончания войны на прежние условия пребывания в Сирии не согласятся. Хотя для начала войну надо было закончить. Сирийские курды удерживали свои города и территории и наносили ИГ и «Аль-Каиде» ущерб не меньший, чем сирийские правительственные войска.