По приставленной лестнице он взобрался на крышу. Ему передали винтовку. Он лег на позицию и взвел затвор.

Аллаху акбар…

Обстрел начали братья из миномета, он видел вздымающиеся на позициях противника султаны дыма и пыли, но знал, что это больше бьет по нервам: американцы научили курдов строить позиции, а у них нет минометов крупнее 82 миллиметров. Затем он увидел переваливающийся по дороге броневик и понял, что пришло его время. И прицелился…

Ему нельзя было смотреть на броневик – ему надо было смотреть на цели. Остальные братья открыли огонь, чтобы не дать высунуться гранатометчикам, а ему надо было выбить опасные укрепленные позиции снайперов, станковых и крупнокалиберных пулеметов. Усугубляло ситуацию то, что курды научились использовать для наблюдения одну позицию, а для ведения огня другую, причем до поры прикрытую мешковиной с насыпанной или даже наклеенной поверх землей. Научились они и принимать меры к тому, чтобы не было так видно дульную вспышку…

Ему все-таки удалось заставить замолчать «ДШК» – и тут курды добились первого успеха. Неизвестно от чьей пули, но грузовик, набитый взрывчаткой, рванул, не доехав трети пути. На месте взрыва вырос черный столб дыма, постепенно принимающий форму гриба, их позиции качнуло ударной волной, поднялась пыль…

Амир Рустам, видимо, приказал выпускать одновременно пеших и моторизованного смертника – они устремились к своим целям с разных точек, смертоносные и потерянные одновременно. Магомед перезарядил винтовку и продолжил огонь… один из смертников подорвался почти сразу, причинив больше вреда своим позициям, чем чужим. Затем подорвался еще один… Магомед вел огонь в быстром темпе, у него шумело в ушах, и было нечем дышать от пороховых газов. Взошло солнце, осветив своими лучами апокалипсическую картину боя…

Аллах акбар…

Крик разочарования раздался среди моджахедов, когда они увидели, как броневик со взрывчаткой остановился. После того, как он потерял ход, стало понятно, что его подрыв на том месте, где он есть, только вопрос времени…

В этот момент противотанковая ракета, пущенная с валов, ударила в соседний с Магомедом дом, и тот, тяжко охнув, начал оседать в пыли.

Магомед выругался, сбросил винтовку вниз – чего не следовало делать ни в каком случае – и спрыгнул сам. Подхватив винтовку, побежал в тыл, разбираться…

Амир Рустам с его прихвостнями был в тылу, между ним и противником было два ряда домов, и его охранники не спешили вступить в бой, несмотря на наличие «ДШК» и «ПКМ». Там Магомед увидел сцену, которую позже не раз вспоминал в ночных кошмарах: двое охранников амира Рустама буквально заталкивали в потрепанный джип с местными номерами худенького, с редкой бороденкой парнишку, третий уговаривал его на каком-то языке, возможно узбекском. Четвертый тащил в обнимку аккумулятор от стоящей тут же «Киа Бонго» – понятно, чтобы наскоро сделать еще одну машину-бомбу.

И понятно было то, что этого худенького парнишку назначили смертником, а он не хочет умирать…

– Почему ты нарушил мой план?! – закричал на амира Магомед. – Надо было разом выпускать все, что есть. Они не смогли бы, хоть один, но достиг бы цели!

– Не тебе мне указывать! – зло ощерился Рустам. – Я здесь амир.

– Мы оба воюем ради Аллаха!

– Ты прав, – Рустам не рискнул конфликтовать, – что делать?

– Надо наступать! У тебя есть резерв?

– Нет. Никого не осталось. Сейчас еще одного шахида выпустим…

Рискованный до безумия план заключался в том, чтобы пустить третью машину прямо по дороге, которая могла быть и заминирована, а сама машина не была защищена никак. Но это была местная машина, никак не бронированная, наверняка ее знали курды, которые тут оборонялись, – могло сработать. Для того чтобы еще больше ввести в заблуждение, взяли палку, примотали к ней простыню и воткнули в приоткрытый оконный проем – типа «белый флаг».

Сам Магомед, Рустам с его прихвостнями рванули на «Мерседесе» и пикапе «Тойота», чтобы прикрыть…

Они тормознулись. Магомед положил винтовку на багажник «Мерседеса»… он видел уходящий в сторону валов, за которыми спрятались ненавистные курды, старенький джип с белой тряпкой на палке. И никак он не мог выбросить из головы того парнишку.

Рустам едва не подпрыгивал, он занял место рядом с Магомедом (со снайпером рядом быть опасно, но он не знал этого, наверное) и цедил что-то сквозь зубы, постоянно проскакивало «шайтан, шайтан». И с той и с другой стороны интенсивность стрельбы упала… и только белый джип с белой палкой пылил по дороге в вечность.

– Шайтан…

– Кто за рулем? – спросил Магомед по-русски.

– Что?

– Кто за рулем? Тот пацан.

– А… это повар мой. От него все равно толку никакого…

Белый внедорожник достиг валов и исчез в раскаленной вспышке и черном дыме. Громыхнул гром…

– Аллаху акбар! – обрадовался Рустам. – Аллаху акбар! Всем вперед!

Братья садились на машины, рвались вперед.

– Ай, алла…

– Если бы ты все сделал по плану, этого бы не потребовалось, – сказал Магомед, наливаясь злостью.

– Что? Что ты сказал?

– Если бы ты все сделал по моему плану, не надо было этого. Твоя самонадеянность и гордыня больше твоей любви к Аллаху.

– Да пошел ты! Кто ты такой…

Магомед шагнул вперед и, прежде чем кто-то успел что-то сделать, тяжело ударил амира Рустама кулаком в лицо. Остальные братья – а тут уже было немало и узбеков и чеченцев – сначала не могли прийти в себя, потом бросились к ним, кто к своему амиру, кто к Магомеду.

– Шайтан!

– Еще раз произнесешь при мне имя Шайтана, аузу била мина шайтан и раджим, – раздельно и внятно сказал Магомед, и его слова падали в тишине подобно горным булыжникам при обвале, – закопаю.

Подъехал военный амир сектора со своими людьми, он был тут неподалеку и спешил к месту прорыва…

– Что тут произошло? – крикнул он.

– Этот человек произносил имя Шайтана, аузу била мина шайтан и раджим, когда я стрелял, – сказал Магомед.

– Это правда?

Узбеки угрюмо молчали.

– Запрещено осквернять свой рот именем врага Аллаха и всех правоверных, – назидательно сказал амир сектора, – а если в этот момент ты станешь шахидом, как врата рая откроются для тебя, если ты произносил такое?

Неловкое молчание нарушил Рустам, он шагнул вперед, протянул руку Магомеду.

– Прости, ради Аллаха, – сказал он по-русски, – был неправ.

Глядя в его глаза, Магомед понял, что нажил себе врага.

Как обычно и бывало в этой войне, прорыв линии обороны только в одном месте привел к панике и отступлению. Здесь пустыня, и естественных преград для того, чтобы наладить линию обороны почти нет. Намного хуже будет дальше – там горы, простреливаемые, узкие дороги, и курды знают там каждый камень. Но пока прорыв привел к панике, кто бросился бежать спасать семью, кто просто спасаться, зная о том, что ИГИЛ не берет пленных, уничтожая всех кяфиров, кто воевал против них, а также и их семьи. Они же, прорвав оборону, просто сели на машины и поехали по отличной дороге, надеясь продвинуться как можно дальше до того, как курды подтянут танки и приступят к блокированию прорыва.