– А вот и Акила. Теперь вам придется остаться. Он ученик Ра-ча. Однажды он станет священником. Ему нужно больше говорить по-испански.

– В таком случае… да. Извините, – пробормотал я. Я постучал по окну. Стекло было достаточно тонким, чтобы пропускать звук. Рафаэль поднял голову. Я обратился к нему: – Положите снег в воду. Она слишком горячая.

Он нахмурился, но сделал то, о чем я просил.

– Он не чувствует тепла, – заметила Инти.

– Но он все равно может обжечься, – возразил я.

Инти бросила на меня скептический взгляд, но не успела ответить. С кухни раздался детский голос:

– Я дома, мама. Я привел Марию. Думаю, ей стоит поесть, поэтому… ой, – воскликнул он, увидев меня. Это был мальчик лет двенадцати, и я не увидел в нем ничего странного: он был высоким и сиял здоровьем. Это он помогал Рафаэлю на церемонии. За ним, кутаясь в пончо, стояла Мария. Она обнимала куклу.

– Он пришел с Рафаэлем, – пояснила Инти. – Меррик, это Акила. Акила, это Меррик. Они поужинают с нами, – добавила она.

– Здравствуйте, – робко сказала мне Мария.

– Проходите и садитесь, проходите и садитесь, – воскликнула Инти, радуясь гостям. Она открыло окно рядом с нами. – Ра-ча, возможно, тебе стоит замочить белье. Сваришь нам кофе?

– Да. – Рафаэль встал и презрительно посмотрел на блеявшую козу. – Рождественский ужин, – бросил он ей. – Вот что ты такое. Чертовы индейки здесь не водятся.

– Он говорит по-английски, когда несчастен, – сообщила Инти. – Наверное, на этом языке хорошо ругаться. Что он говорит?

– Он оскорбляет козу, – ответил я.

Инти фыркнула.

– Быть запуганным козой полезно для человека. Сложно задирать нос, когда кто-то гоняет тебя ради овощей.

Я встал, собираясь помочь Рафаэлю.

– Ох, сядьте, – встревоженно сказала Инти. – Акила поможет ему.

Мальчик сам собирался встать. Он выглядел так же встревоженно, как и его мать.

– Нет, я должен двигаться. Давайте проверим ваши руки, – добавил я по-английски, как только мы с Рафаэлем оказались на маленькой кухне.

– Зачем? – спросил он.

– Зачем? Я бы переживал о заражении крови даже в Кенсингтоне, не говоря уже о грязной стране, в которых водятся такие большие насекомые, что им приходится согласовывать свои маршруты с Адмиралтейством, прежде чем взлететь.

– Я не обжегся, – возразил Рафаэль, но протянул руки.

Кожа была испещрена маленькими шрамами, крошечными ожогами, старыми ссадинами, даже бледными полосками, которые остались после того, как он натянул веревку слишком сильно. Костяшки его пальцев покраснели, но Рафаэль был прав. Новых ожогов не было. Наши взгляды пересеклись, но ненадолго. Казалось, в спокойных ситуациях, когда ему не нужно было пугать других, он сам начинал бояться.

– Все в порядке. Где лежит кофе?

Мы нашли его, и пока я набирал горячей воды в кувшин, Рафаэль перемолол зерна. Сначала все пришлось помыть. Инти поступала с грязной посудой так же, как я – со слизняками: посыпала солью и надеялась на лучшее. Я слегка толкнул Рафаэля локтем, чтобы он отошел, и я мог протереть столешницу. В качестве средства для мытья была лишь соль, и поэтому на кухне пахло, как на службе во флоте. Я понял, что улыбаюсь, глядя на щетку. Меня радовало, что я делаю что-то легкое и полезное одновременно.

Сын Инти подошел к нам, чтобы пожать руку. У него была ледяная кожа, потому что он ходил без верхней одежды, хотя, как и Рафаэль, мальчик словно не чувствовал холод. Они выглядели очень похожими. Хотя Акила был рад новому гостю, он хотел поговорить именно с Рафаэлем. Он выглядел взволнованным, счастливым и смущенным, увидев Рафаэля в своем доме.

– Я собирался вымыть все сегодня. Вы не поверите, но весь беспорядок появился вчера, просто она…

– Это твой дом, – обрезал Рафаэль, и Акила сник. Рафаэль протянул ему чашку. – Кофе.

– Спасибо, – промямлил он.

Мы отнесли все остальное. В комнате, прогретой трубами, с потрескивающей ветряной мельницей на крыше, было уютно. Рафаэль вышел во двор, чтобы достирать белье, а когда он вернулся, то Акила уже все приготовил и начался настоящий званый ужин. Инти поставила на стол вино и какой-то местный напиток, напоминавший по вкусу скипидар, атмосфера быстро стала дружелюбной и веселой. Мария захихикала, когда Акила начал танцевать с ее куклой и говорить за нее. Инти наколдовала марионетку, чтобы у нее был партнер. Вскоре на улице стемнело, и вокруг утесов загорелись новые лампы.

– Нам пора, – сказал Рафаэль.

– Может, еще кофе? – спросила Инти.

– Нет, нужно отвести Марию домой. И я должен отнести детские вещи Хуану и Франческе. Кстати, Акила.

На лице мальчика мелькнуло испуганное выражение, словно он забыл что-то сделать.

– У меня много работы, поэтому в конце месяца тебе придется сходить в Асангаро, чтобы получить жалованье фермеров у мистера Мартеля. Вот письмо для него, в котором я объясняю, кто ты. – Рафаэль передал мальчику запечатанный конверт. У него был прекрасный почерк. – Отдай письмо ему и не бери всякий хлам у Киспе.

Инти нахмурилась.

– Он еще слишком мал, чтобы отправляться в одиночку. Разве нельзя…

– Ему пора привыкать к этому, – тихо возразил Рафаэль. Он как-то странно замолчал, и Инти задумчиво кивнула.

Акила светился от счастья.

– Принести часы, если получится?

– Если получится. – Казалось, Рафаэль не очень любил мальчика. Он говорил с ним еще резче, чем со мной или с Клемом, но морщинки вокруг глаз сияли теплом. Я не знал, почему он сдерживал себя. Если Рафаэль хотел детей, а Акила мечтал об отце – в доме не было мужчин, – тогда я не видел препятствий.

Мария сжала куклу в руках, и та подняла руки.

– Вы думаете, они могут снова забрать вас? – спросила она у Рафаэля голосом куклы. – Поэтому Акила должен идти?

Рафаэль издал странный звук.

– Забрать вас? – переспросил я, неуверенный в том, что правильно расслышал.

Инти кивнула.

– Такова судьба священников, – пояснила она. – Они всегда исчезают в конце. Люди из леса забирают их. Они просто дают их взаймы, чтобы помочь нам. Мы думали, что Ра-ча ушел много лет назад, и тогда его никто не мог заменить. Люди были в ужасе. Мы думали, что остались одни. А затем раз – и он вернулся, словно и не исчезал на семьдесят лет…

– Семьдесят лет? – переспросил я.

– Тогда здесь был мой дядя, – раздраженно возразил Рафаэль. – Сколько раз я должен повторять…

– Моя бабушка говорила, что это был ты. Она говорила, что ты и раньше не любил коз, – рассмеялась Инти. – Он думает, что иностранцы не верят в магию, – добавила она. – Поэтому лжет, чтобы вы верили ему, держались подальше от соли и не считали его безумцем.