Качая головой, направился в сторону этажа с драконами. Внезапно передо мной буквально из ниоткуда выросла Веледа и прошипела:

– Что это значит, вер Перей?! И когда вы собирались всем нам сказать? Это же та девочка, про которую Эва мне все уши прожужжала!

Скривился. Вот чего мне сейчас не хотелось, так это разборок с женщиной, которая вообще никакого отношения не имеет к сложившейся ситуации. Не придумал ничего лучше, чем сказать правду:

– Если вы о том, что вздорная девица в черном поразительно похожа на меня, то огорчу вас: я узнал об этом пару часов назад. Смею предположить, что случайно обзавелся взрослой дочерью. Но это не точно.

Попробовал ее обойти, но не тут-то было:

– И что теперь? Ты хоть понимаешь, куда влип и куда снова втягиваешь Эву? У нее что, других проблем нет, чем пытаться наладить с этим отродьем контакт? Останови ее!

Вспомнил слова своей невесты о том, как над ней смеялись и осуждали ее идею забрать сиротку из обсервации. Хотя какая уж там сиротка. Мать жива, отец, как выяснилось, тоже. Сколько еще, интересно, подобных детей живет на обеспечении каждого полиса?

Какие еще тайны хранит Летиция Примафлоре? Дир должен уделить этой женщине больше внимания. Дядя совсем заигрался в правителя. Отцу давно стоит напомнить ему, где его место.

– Я не собираюсь перед вами отчитываться. Мои отношения с Эвой вас не касаются. А теперь извините, мне стоит покинуть это место и попробовать поговорить со своей дочерью. Желательно прежде, чем она собьет весь настрой Эве на завтрашнее шоу.

Веледа прикусила язык и все же отошла в сторону. Она сегодня была слишком раздражена. Надо спросить у Эвы, что случилось в подвале, куда они ходили, и почему грандмэнша столь нервозна.

Спустился с арены вниз. Чем ближе приближался к этажу с драконами, тем больше нервничал, что было совершенно нетипично для меня. Надо успокоиться. Драконы не прощают ослабление контроля, а с моим Даром я запросто могу ввести Унита в такое состояние, которое может быть опасно для меня как для наездника.

Подошел к коридору, ведущему ко входу на этаж, и там, у дверей, встретил прижавшуюся к специальному окошку Эву. Словно почувствовав меня, девушка обернулась. Голубые глаза светились упреком.

– Ты знал?

– Знал ли я, что шестнадцать лет назад каким-то образом оплодотворил ихтрамарскую капризную дурочку? Нет. Не знал.

Упрек во взгляде сменился бешенством:

– Она живой человек! Ее бросили! Где ее мать? Она же жива, верно? Как можно было привить девочке такую любовь к жизни, показать мир, а потом пропасть? И ты говоришь, что даже не подозревал? Как ты узнал?

– Мне сегодня показали ее голограмму. Догадался. Знаешь ли, мы внешне очень похожи.

Она запнулась, а во мне закипало раздражение. У меня сейчас совершенно нет времени отчитываться перед ней. Мы и так оказались в слишком сложной ситуации.

С одной стороны, мой отец и его враждебный настрой на Эву. Ей еще придется много работать, чтобы понравиться ему. А теперь и это. Точнее, эта. Внезапная и внеплановая дочь, которая ставит под угрозу драконову тучу планов.

– Мне сейчас некогда унимать твои истерики. Просто учти, что ты должна забыть про девочку. Отныне это моя забота и ты касаться ее судьбы не станешь.

Она задохнулась от возмущения.

– Ах, простите, извините! Всесильный и грозный вер Перей берется за дело! Ты что, не слышал меня вчера? Кажется, я достаточно хорошо объяснила тебе, что не отступлюсь ни за что на свете. Я ей обещала!

– Мне все равно, что ты обещала, потому что здесь замешаны гораздо более серьезные вещи. Ты даже представить не можешь, куда лезешь!

Неужели она не понимает? И почему Эва вечно норовит оказаться в самом пекле, где ей совершенно не место? Сидела бы да шоу цирковые придумывала. Но возмущенная девушка была категорически со мной не согласна:

– Куда я лезу? Прости, забыла, что безродной прислуге думать не положено. И мое слово против слова звездного наездника ничего не стоит, так ведь? Можешь сказать мне об этом сам. Так, вер Перей?

От напряжения выпустил вокруг себя Дар. Только вот на драконову женщину, стоявшую напротив меня, он совершенно не действовал. Щит, которым одарила ее черная смерть, работал так исправно, что я совершенно не мог сквозь него пробиться…

Очевидно, это стало последней каплей, потому что она возмущенно выдохнула, развернулась и схватилась за ручку со словами:

– Ты не имеешь на нее права так же, как и ее непутевая мать. Я возьму опеку над ней, как и обещала.

Грубо схватил ее за руку и дернул на себя.

– Да плевать я хотел на то, что ты думаешь! Я заберу свою дочь и засуну в Нортдар, где до нее никто не доберется, включая тебя и ее дуру мать!

В этот момент дверь сзади нас скрипнула, и я уставился в такие знакомые голубые глаза. Драконье дерьмо…

Мими смотрела на нас с таким выражением на лице, что на секунду мне показалось, что сердце разорвется от жалости. Я оттолкнула Коула и ринулась в девочке. Обняла ее и прошептала:

– Мими, сестренка моя, Мими, послушай…

Но меня резко оттолкнули в сторону с такой силой, что я едва не упала. Вместо растерянной маленькой девочки, что стояла здесь еще секунду назад, вернулась жесткая и капризная девушка-подросток.

Ее губы искривились в презрительной усмешке:

– Отец, значит.

Она наглым откровенным взглядом обвела застывшего Коула. Ни капельки не стесняясь, прошлась до него, встав прямо напротив его лица. Девушка была очень высокой, но все равно едва ли доставала ему до подбородка.

Они молча пилили друг друга взглядами, а потом она обернулась, и я задохнулась от того, насколько эти двое были похожи. Словно две капли дождя. Только одна из них была женственнее и меньше.

– Ну что, сестренка?

Последнее слово она произнесла так, словно оно было чем-то мерзким и противным. Грязным.

– Помнишь, ты как-то рассказывала мне, что мои родители обязательно вернутся? Хм… Кажется, ты немножко наврала. Собственно, как и со своими пустыми обещаниями.

Я смотрела на эту угловатую гордую девочку, в глазах которой застыла боль. Боль человека, который жестоко обманулся. Неужели отказов не было? Неужели все эти долгие годы мы просто раз за разом были обмануты? Я прошептала:

– Ты мне не отказывала… Эти два раза ты мне не отказывала в опеке, потому что не было никакого запроса, верно?

Она застыла, глядя на меня напряженными глазами. Святые правящие! Этой девочке всего пятнадцать лет! Пятнадцать! Что они сделали с моей малышкой…

– Зато мой запрос будет. И ты его примешь.