Вдруг во тьме раздался раскатистый громкий голос. Смутно знакомый, но такой властный, что по телу пробежали мурашки:

– Прекращай. Смертоубийство еще никому не приносило удовлетворения. Верно, Редмонт?

Тьма колыхнулась, а потом стала рассеиваться, втягиваясь в стены, потолок и пол. Завораживающее и очень страшное зрелище.

Как только я стала различать очертания предметов, то рассмотрела нового участника нашей встречи: высокого мужчину с полностью седой головой.

Прямая осанка, выправка и особая стать. Он сразу привлекал внимание к себе, хотя был далеко не молод. Более того, чем быстрее мгла открывала черты его лица, тем больше я понимала, насколько.

А потом тьма рассеялась, и я подняла взгляд, наткнувшись на прозрачные голубые глаза. Те же, что смотрели на меня сегодня с такой отчаянной надеждой. Святые правящие…

Шумно выдохнула. Со стороны раздался дрожащий голос Веледы. Она тоже, вне сомнения, узнала этого мужчину. Того, о ком ходят легенды во всех шести полисах:

– Вер Перей. Рады приветствовать Верховного правящего в нашем скромном цирке.

Тишина была оглушающей, но такой звонкой, что, казалось, у меня в ушах жужжат сотни пустынных насекомых. А еще по коже проходил холодок, а внутри все съеживалось.

Потому что смотрел он лишь на меня. Оценивающе. В его взгляде не было ни надменности, ни презрения. Не было в нем вообще ничего. Не встреть я Мими днем раньше, то подумала бы, что вместо глазных яблок у него прозрачные стекляшки.

Только девочка даже в своих капризах и при отвратительном поведении была живой, настоящей, она привлекала внимание и освещала все вокруг, а этот человек с белоснежной головой походил на живого мертвеца.

«Сказал, что даже рядом тебя видеть не желает и что его сын с ним согласен».

Согласен. Вот после разговора с этим человеком все и покатилось в драконью задницу. Коул мало рассказывал о своем отце. Точнее, не говорил о нем ничего. До вчерашнего вечера я предполагала, что они как-то общаются, но теперь уверена, что нет…

Вот у этого мужчины, стоящего в дверях, вряд ли есть время на общение с сыном. Потому что он слишком занят. Слишком занят даже чтобы подождать и не давать такую нагрузку на него в виде двух шоу подряд.

Только вот внутри меня червячок сомнения все равно грыз мою веру в лучшее. Потому что Коул повел себя как последняя гелида, последняя упрямая гелида. Потому что с того момента, как он ушел для разговора с отцом, он не сказал мне ни единого нормального слова.

Не обнял, не поцеловал и вообще избегал меня. Неужели снова обман? Но тогда что же было раньше? Что вообще, дракон мне на голову, это было?!

– Вери Феделия, сейчас же предоставьте мне полный отчет в событиях, развернувшихся здесь около двух часов назад. Быстро.

Тон Верховного правящего – это, конечно, что-то: холодный и скупой, бесконечно требовательный, настолько, что даже мне захотелось предоставить ему отчет. Потому что, приказывая, он все равно не отрывал глаз от меня.

И ведь сформулировал-то как! Ни слова о сыне, о его состоянии или о чем то личном. Отчет о событиях. Событиях, в результате которых за жизнь и здоровье его сына сейчас борются лучшие специалисты Солитдара.

И как он узнал? А самое главное, как он здесь оказался так быстро? Обычно путешествие занимает минимум несколько часов в аэротубе. Тем более что Нортдар находится на значительном отдалении от нашего полиса.

Очевидно, у первого лица шести полисов есть эксклюзивные методы передвижения. Не предназначенные для простых смертных. Причем не одна я это заметила. Из угла комнаты раздался ледяной бархатный голос Председателя. Только вот теперь в нем чувствовалась примесь страха. Услада для ушей моих…

– Регнар, приветствую тебя в своих владениях. Я вижу, что испытания аэромига прошли успешно. Сколько потратил на перемещение? Полчаса?

Отец Коула прошел в кабинет и сел в мое любимое кресло прямо напротив все еще пустующего места грандмэнши. Веледа поторопилась встать и занять его. Правда, ее состояние все еще не позволяло быстро передвигаться, поэтому она наступила на руку Летиции. Та негромко взвизгнула и разразилась проклятиями.

Я же была рада, что пустые глаза сменили объект изучения. Теперь им был собственный брат Верховного. Который, к слову, совсем не был рад, что его вопрос так долго игнорируют. Сложно привыкнуть к тому, что тебя задвигают, в то время как много лет все только и делали, что исполняли любой твой приказ и желание.

А еще я заметила одну любопытную особенность: Верховный правящий пытался создавать вокруг себя ощущение, что все мы на равных в привычных условиях. Веледа – сидя в своем кресле. Я стою у стены, сжав ладони. Председатель – в вольготной неизменной позе на диване. Лишь Летиция портила картину, все еще поскуливая где-то под столом грандмэнши.

Вери Феделия осторожно присела за стол. Ее все еще покачивало, но в целом она выглядела значительно лучше, чем при последней встрече с Даром Председателя правящих Солитдара. Она пыталась сохранять самообладание, но выглядело это не очень убедительно.

Потому что руки предательски тряслись, а волосы налипли на лоб. Потому что глаза бегали по всему помещению, не в силах зацепиться за какой-нибудь якорь. А еще она с каждым мгновением бледнела все больше. Хотя куда уж больше…

Редмонт наконец не выдержал:

– Может, хотя бы соизволишь поприветствовать меня, брат? Тебе не приходило в голову, что я смогу ответить на вопросы лучше какого-то там грандмэна?

Наконец-то он дождался реакции. Регнар повернулся к своему нетерпеливому брату. Смерил его таким взглядом, что поежились все, кто его заметил. Все, кроме того, кому этот взгляд был адресован.

– Вер Перей, возможно, вы присутствовали на месте непосредственно в момент трагедии, но можете ли вы сказать, что к ней привело?

Затаила дыхание. Что он знает? И даже если знает, скажет ли? Но Председатель правящих Солитдара молчал, поджав губы, а вот его брат продолжал:

– Или, может, вы в курсе последних событий внутри цирка и особенностей поведения драконов? О тех, – его взгляд снова остановился на мне, пробирая до самых кончиков волос, – кто мог повлиять на то, что вер Перей сорвался с огромной высоты и камнем полетел вниз?

На последних словах его голос наконец-то дал слабину. Точнее, выразил эмоцию. На секунду промелькнувшее бешенство ни для кого не оставило сомнения, что Верховный правящий не только сдерживает себя из последних сил, но и считает меня замешанной в случившемся.

Что ж. Отчасти он прав. Но лишь отчасти… Самобичеванием я заниматься не стану, потому что винить в случившемся никого не стоит. Иначе все превратится в бесконечный круговорот выявления крайнего. Коулу от этого лучше не станет.

Боюсь даже подумать о том, что случится, если его отец узнает о поведении Мими. Хотя она же ему внучка, верно?