Волхв продолжал двигать руками в воздухе, словно вынимал мухиз паутины. Губы дрожали, но что-то шептали. Амазонка обнажила меч и поставиликоня так, чтобы защищать волхва.

Стрела ударила Таргитая в грудь. Он качнулся, но бронзовыйнаконечник запутался в волчьей шерсти. Еще одна больно ущипнула за ухо,выдернула клок волос.

Внезапно раздался знакомый жуткий треск. По земле пробежалатрещина. Щель раздвинулась, из глубины на всем протяжении взвились языкибагрового огня. В сыром холодном воздухе словно повеяло жаром Песков.

Трое передних всадников словно зависли в воздухе, трещинаразверзлась прямо под ними. Передний грянулся копытами на этой стороне. Мракхладнокровно всадил стрелу с трех шагов, шатнулся от удара, когда конистолкнулись грудь в грудь. Еще два коня передними копытами зацепились за край,но сорвались. Пятеро ударились в край, один слетел через голову, распласталсяпод копытами коня Мрака — тот уныло свесил голову, равнодушно смотрел в провал.Даже придвинулся ближе, словно озяб и жаждал погреться.

Один сумел сдержать коня перед пропастью, но под нимобвалился край. Остальные в панике заворачивали коней, пятились. Кто-торазвернулся и унесся в страхе.

— Молодец! — гаркнул Мрак люто. — Один удар… одно заклятие,зато со всего плеча!

Таргитай вытер дрожащей рукой крупные капли пота, голос егодрожал:

— Олег, пора придумать что-то другое. Не такое… Не такое…

— Не надо, — остановил Мрак. — Прекрасное — враг хорошего.Это тебе не песни, а дело серьезное.

— Но землю…

— Затянется. Как на шелудивой собаке. Даже шрама неостанется… лет через сто.

Конь Лиски встал на дыбки, визжал, как придушенныйпоросенок, месил воздух копытами. Она не отрывала округлившихся как у птицыглаз от бледного лица молодого волхва. Олег трясся, вздымал руки, бормоталсиними губами. Мрак успокаивающе хлопнул его по плечу, мол, оставь пока какесть, погрозил секирой:

— Эй, бронзоголовые!.. Сейчас мы и то, что у вас под конями,обрушим к Ящеру.

Еще пятеро повернули коней, умчались, нахлестывая со всеймочи. Остались трое — в доспехах, на статных конях, уздечки украшены серебром.Передний был в шлеме с широким забралом, что укрывало нос и скулы. Глазасмотрели через узкие щели, невры видели только скошенный подбородок. Мракхмурился, лицо казалось знакомым, он страстно желал бы увидеть его целиком.

— Агимас, дружище, — сказал он. — Сумел удрать от Гольша?

Всадник поднял руку, помахал растопыренными пальцами.

— Я сотник Агимаса. Но Агимас идет следом. Он найдет вас.

— Почему он не взял нас сам?

Сотник развернул коня, крикнул:

— Вы знаете. Но теперь знаем и мы.

С ним унеслись и двое. Мрак хмуро смотрел вслед. Те словнобы чувствуют, что им не пустят стрелы в спины. На лицах невров начертано, чтоони такие-растакие честные, или же о них что-то проведали?

— Что они теперь знают?

Ответил Олег несчастным голосом:

— Знают, что нас простой силой не взять.

— Простой силой?

— Они не знали, Мрак. Или не верили.

Мрак сказал с угрюмой гордостью:

— Пусть знают! Три десятка супротив нас выставили! Всехразметали, как сухие листья.

Он развернул коня, пустил вдоль трещины. Олег опустил глаза.Язык не поворачивается сказать, что именно теперь, когда Агимас знает, чтосреди них есть волхв, как раз и начнется самое худшее. В погоню пошлют мага.Агимас сам спешно овладевает магией, в то время как он, Олег, едва-едванаучился раскалывать землю. А остальное, вроде слежки в башне Гольша, удавалосьтолько там, где все пропитано дружественной магией, где помогали стены!

Таргитай догнал, сказал просяще:

— Олег, практикуйся в чем-нибудь еще. Я и то разные песнислагаю! А песни куда важнее, чем всякая там магия.

— Не надо, — оборвал Мрак непреклонно. — Землю колоть, какдрова на морозе, насобачился? И ладно. А то растрескаешь Таргитая, вечно подноги суется. Ты ж всегда пальцем в небо попадаешь.

Таргитай обиделся за друга:

— Зато в самую середку! И без промаха.

Дальше ехали в тягостном молчании. Выходит, по пятам ужегонятся люди Агимаса. Сам Агимас — освободился-таки, проклятый! — мог быть ужевпереди, все-таки маг. Того и гляди на засаду нарвешься. В чужом краю врагавидь в каждом встречном, ходи и боись, будь готов дать сдачу раньше, чем натебя замахнутся.

Дорога шла укатанная. Копыта расплескивали грязь, но дальшебыла твердая земля. Кони шли споро, но понуро, чувствовали тревогу всадников.

Мрак сидел в седле неподвижный, как черный валун. Когда вполе зрения оказался Олег, раздраженно рявкнул:

— Все ты виноват!.. Краденое до добра не доводит, мало вдетстве пороли?

— Я?.. Мы же все летели…

— Крал ты, а нас с Тархом подвез на краденом. К тому жеозябли, вороны клевали… Потому Мардух и злобствует. Ковер хоть и старенький,потертый, в дырках…

— У них не было шкур, — сухо ответил Олег. Лицо волхва былосерьезным и мрачным. — Дикие они, понимаешь? Потому все на коврах. Но из-заковра не станет злобствовать. А вот хвост прищемили больше, чем выказывает. Мыкакими вышли из Леса? В соплях путались, левую руку от правой отличить неумели. Коней за драконов считали, бронзу в глаза не видели, все дубинами дакамнями… Но выжили, уцелели, а вдобавок вышли в Степь и разнесли киммерийскийкаганат. Конечно, просто повезло, победили не умом или силой, а удачей, ноМардух не знает. Он мог слышать — маги слышат далеко! — что мы поклялись найтии уничтожить власть злых магов. Наши угрозы трудно принять всерьез, но старыелюди предусмотрительны и осторожны.

Мрак слушал, кивал, отвлекался, покрикивал на коня,оглядывался на отставшего дударя. Когда Олег закончил долгое объяснение, сказалнеторопливо:

— Ерунду порешь. Мардух мог влупить сам. С нас бы не толькоперья, но и чешуя слетела бы. И рога.

Олег сказал так же глухо:

— Маги — люди, а не боги. Могут не все, но и то, что могут,стараются делать руками слуг.

Ехали молча, наконец Мрак заметил гробовым голосом:

— Не скажу, что живут хреново. Можно и руками слуг, ежелислуги — каганы, цари, императоры!

Небо часто затягивали тучи — низкие, тяжелые, зловещетемные. Кони уже сами избегали низин, там скапливалась вода, а вершинки,продуваемые ветром, были сухими. Трава перла ввысь богатырская, чиркала поседлам, сбрасывала капли росы в сапоги.