спокойно ответила Жерминьяк. – Ведь ни вы, ни я не относимся к свадьбе как к вечному, нерасторжимому союзу. Это взаимовыгодная сделка. Венчание освободит меня от опекунов и улучшит ваши отношения с отцом. Законный наследник закрепит ваши права на семейное состояние… Да-да, я знаю о вашей мачехе и о том, что она беременна! Весь Париж говорит об этом. Вы заинтересованы в женитьбе, д’Эрикур. Я заинтресована в замужестве. Покуда мы питаем взаимную склонность, можно будет наслаждаться этим союзом. Через год вы заведете любовницу, я – любовника и все будут довольны. Будем же просвещенными людьми, д’Эрикур!

– Раз от раза, мадемуазель, я не устаю удивляться смелости ваших суждений и философичности ваших взглядов.

– Так вы принимаете эту сделку?

– Я не уверен, что вам стоит ссориться с вашими родственниками, Софи. Множество французских девушек ведут тот образ жизни, который вам предлагают, и они отнюдь не считают…

– Значит, вы отказываетесь от помолвки?! Вы смеете обесчестить меня перед всем светом?! – вскричала мадемуазель.

– О, нет, нет!

Д’Эрикур заварил всю эту кашу со сватовством совсем не затем, чтоб трусливо отказаться в последний момент. Конечно, Софи Жерминьяк не была женщиной его мечты… но свиток… но Софи… но свиток… В конце концов, мадемуазель была права, в свадьбе заинтересованы они оба, а придавать слишком большое значение клятвам верности давно уже не модно! Но свиток… но отец… но опекун… но скандал… но свиток, в конце концов!

В голове д’Эрикура боролись между собой тысяча аргументов за и против скоропалительного венчания.

– Вы колеблетесь, виконт, – сказала девушка. – В таком случае я открою вам еще одну вещь. Я пришла к вам не только как к жениху. Я бежала к вам как к защитнику! Я не могу больше жить в своем доме, д’Эрикур! По крайней мере, без мужа. Мне очень страшно…

– Вы боитесь? Но чего?

Виконт и не представлял, что особу, подобную Софи Жерминьяк, что-то может пугать.

– Я боюсь, что меня убьют, – отчетливо произнесла мадемуазель. – Мне кажется, против меня существует заговор.

– Заговор?! Вы шутите?

– Нет.

Девушка вздохнула.

– Сначала – а было это в середине апреля – в дом забрались воры. Вернее, это тетка с дядькой убедили меня, что у этих людей не было иных намерений, кроме как завладеть моими деньгами. Подозреваю, что на самом деле их планы были куда обширнее.

– Что за воры? Как? Куда они забрались? Как они выглядели?

– К счастью, мне не привелось их увидеть. В ту ночь я проснулась от шума внизу, позвонила прислуге, и явившаяся горничная сообщила мне, что садовник и кучер увидели неких людей, которые залезли в кухню через окно. Судя по всему, произошла потасовка, но злоумышленникам удалось скрыться.

– Сколько их было?

– В тот раз – двое.

– Значит, это было не единственное вторжение?!

– Увы, нет. За несколько дней до открытия Генеральных Штатов я пробудилась от неясного беспокойства и обнаружила над своей постелью незнакомца. Окно было открыто настежь. Вообразите мой ужас – я оказалась один на один с преступником!

– Страшно даже подумать… – проговорил виконт, в этот раз без тени игривости и насмешки. – Но как вы спаслись?

– Его напугал мой крик.

– И он не напал на вас?

– Мне повезло. Видимо, убийца оказался недостаточно решительным или слишком совестливым. Или догадался, что, если вбежавшие на мой крик слуги найдут его над трупом своей хозяйки, живым ему не уйти. Негодяй выпрыгнул в окно.

– И он не разбился?

– Утром слуги отыскали в саду брошенную лестницу…

– Стало быть, у него был сообщник?!

– Ах, виконт… Мне кажется, у него их не меньше ста! Против меня существует заговор! И его финансирует либо двор… либо мой опекун, чтоб ему провалиться!

«Либо тамплиеры. Либо кто-то, кто охотится за свитком», – добавил д’Эрикур про себя.

– Может быть, вы все-таки преувеличиваете, мадемуазель? – произнес он вслух. – Попытка грабежа и проникновение незнакомца могут быть и не связаны. Может статься, к вам в окно залез какой-нибудь неудачливый поклонник…

– Поклонник?! Боже меня упаси от таких поклонников! Он был одет как бедняк! Неужели меня можно заподозрить в благосклонности к бесштанникам?!

– К вам забрался нищий?..

– Только не говорите, будто он хотел попросил милостыню, виконт! Моя сумасшедшая тетушка уже выдвинула такое предположение… Это был наемный убийца! Только что вышедший из тюрьмы бандит, которого подкупили, чтобы избавиться от меня!

«Или переодетый тамплиер. Или передетый Помье. Или переодетый Кавальон», – мысленно дополнил виконт. Неожиданно на память ему пришел образ обносившегося, грязного маркиза де Сада…

– А что, если это просто один из тех взбунтовавшихся простолюдинов, что напали на фабрикантов Ревейона и Анрио в конце апреля? – предположил д’Эрикур.

– Неужели вы думаете, что у народа есть поводы ненавидеть меня?! – вокликнула Жерминьяк. – Неужели весь Париж еще не узнал меня как самую просвещенную даму страны, которая неустанно печется о правах человека?!

– Ах да… действительно… – Виконт почесал в затылке. – Так, значит, вы считаете, что у вас есть могущественные враги?

– Кто иначе стал бы убивать мою служанку?

– Что?! – Виконт оторопел.

У жениха убивают слугу, у невесты – служанку. Неожиданная симметрия… Мрачный намек? Черное остроумие тамплиеров?

– Несколько дней назад какой-то мерзавец проник ночью в мой сад, выманил туда бедную Николетту и перерезал ей горло. У несчастной не было врагов… У нее вообще никого не было, кроме кузины. Двадцать лет Николь служила верой и правдой моей бабушке, а потом и мне. В доме не было служанки честнее и вернее ее… Вы понимаете, д’Эрикур? Убить ее означало как бы отрезать кусок моей плоти! Это угроза! Это несомненно угроза!

– Ее пытали?

Мадемуазель удивилась:

– Почему ее должны были пытать?

– Потому что то же самое случилось с моим слугой, – ответил виконт, поднимаясь с софы. – Вы видели ее тело?

– Я взглянула только издалека. Зрелище мертвой Николь было слишком ужасным для моей чувствительной руссоистской души… Но куда вы, виконт?

– Она уже похоронена?

– Разумеется.

– В таком случае мне немедленно нужно поговорить с теми, кто занимался похоронами. Родственники, врачи, полицейские? Кто обмывал тело?

– Ее кузина… Некая Мартина Гюффруа… рыбная торговка с рынка Невинных.

Виконт бросился к двери.

– А как же я? – вокликнула девушка.

– Можете отправиться вместе со мной.

– Нет, я имею в виду… Мне страшно возвращаться домой, д’Эрикур! Опекуны сейчас в гневе из-за моего бегства, боюсь, как бы они не заперли меня в монастыре навечно!

– Что ж, вы останетесь у меня.

– А если придут их посланцы?

– Посланцам ответят, что вас здесь нет.

– Но после этого вы же не бросите меня на произвол судьбы, верно, виконт? После того как я прибыла к вам без всякого сопровождения и провела ночь под вашей крышей, никто уже не захочет просить моей руки. Как честный человек и ради нашей общей выгоды…

– …Я сегодня же договорюсь со священником.

– Точно так, сударь! – лепетала два часа спустя рыбная торговка, еще не оправившаяся после смерти кузины и пришедшая в смятение оттого, что с ней говорит настоящий аристократ. –