Судя по всему, существовала база больных, которым заведующий подпольно продавал наркотики.

Может, то были и не пациенты с раком и прочими неизлечимыми болезнями.

Трубецкой мог спокойно распространять запрещенные препараты среди наркоманов. Многие лекарства (я проверяла по статьям в Интернете на медицинскую тему) повышают уровень серотонина в крови, вызывая состояние эйфории, или, говоря на сленге зависимых от наркотиков, тот самый «кайф», ради которого и принимают вещества. А так как препараты выдает именно заведующий, ему и карты в руки — запросто может отдать врачу несколько ампул вместо одной, и кто тогда что поймет, помимо людей, замешанных в незаконном бизнесе?..

Остается вопрос, кто все-таки хочет подставить Наталью.

Ведь в последнее наше дежурство лекарства никто не пытался украсть, поэтому пока я не знала, кого еще заподозрить. Будем на-деяться, что новые «жучки» зафиксируют еще что-нибудь полезное для меня, еще у меня нет никаких фактов и доказательств, одни подозрения…

Я допила кофе, закрыла ненужные мне страницы Интернета.

Подумала, а не раскинуть ли мне гадательные кости — может, высшие силы сжалятся над частным детективом Татьяной Ивановой и подскажут, где следует копать?

Однако никакого желания доставать мешочек у меня не было — похоже, несколько бессонных суток не слишком хорошо сказывались на моем состоянии.

Хоть я и никогда не жаловалась на неспособность рассуждать логически и решать сложные задачки, сейчас я поняла, что если не посплю хотя бы час, то и вовсе не смогу ничего делать.

Уверена, больше мне и не потребуется: организм, привычный к тяжелым нагрузкам, быстро восстановит свои силы, и я снова примусь за это запутанное дело…

Я даже не заметила, как быстро уснула — едва только устроилась на кровати, как меня сморил глубокий сон. Не нужно было стараться не спать, чтобы заметить странные происшествия, я могла забыться в объятиях Морфея и не переживать, что пропущу что-то важное…

Навязчивая трель мобильника назойливо верещала возле моего уха, заставляя с усилием разлепить глаза.

Похоже, опять на вызов, и что Ольга Ивановна посылает среди ночи именно нас с Натальей? Как будто других врачей нет…

Странно только, почему никто не храпит.

Видимо, остальные бригады на адресах, вот нас с Дьяковой и будят. Почему только Наталья не берет трубку? Она что, снотворных наглоталась? Придется мне отвечать на звонок, раз врач дрыхнет без задних ног…

Только открыв наконец-то глаза, я поняла, что нахожусь не в комнате отдыха пятой подстанции, а у себя дома, и звонит не телефон Натальи, а мой собственный мобильник.

Я с трудом прочитала имя звонившего. Ирина Дьякова, дочь Натальи…

Интересно, по какому поводу она мне названивает?..

— Татьяна Александровна, это Ира, я вас нанимала, чтобы вы помогли моей маме… Татьяна Александровна, пожалуйста, приезжайте! Я вас очень прошу, мне не к кому обратиться за помощью… С мамой жуткая неприятность, она… ее вызвали, там комиссия… Ее уволят!

— Какая комиссия? Куда приезжать? — остановила я бессвязный словесный поток. — Ирина, успокойтесь и объясните, что произошло.

— Я сама толком ничего не поняла, и мама не объяснила… Точнее, она говорила, но она очень переживает, у нее даже нервная аллергия началась. Успокоительные не помогли, ее теперь уволят, мы не проживем на мою зарплату… Мне придется бросить университет, но кто возьмет меня на работу без образования? Что делать-то? Это катастрофа…

— Так, Ирина, выпейте воды, и лучше два стакана! — велела я девушке. — Вы где находитесь? Дома?

— Да, конечно… Какие занятия, когда тут такое…

— Говорите ваш адрес, я скоро приеду!

Ирина бросилась объяснять, как доехать до ее дома, какую улицу надо пересечь, на какой автобус сесть и за каким поворотом я обнаружу здание, где находится ее квартира. Я поняла, что девушка попросту не в состоянии мне что-либо объяснить по-человечески, и коротко потребовала назвать просто адрес.

— Скажите улицу, номер дома и номер квартиры! — приказала я ей.

— Совковая, двадцать пять… — тут же отозвалась та. — Квартира шесть…

— Ждите, я скоро приеду! — пообещала я и положила трубку.

Мой сон как рукой сняло. Я взглянула на часы — половина второго. Оказывается, спала я не час, а целых два с половиной, зато сейчас чувствовала себя бодрой и полной сил.

Мне не требовался даже кофе, дабы проснуться — звонок дочери Натальи взбодрил получше нескольких чашек эспрессо. Я надела джинсы, теплый свитер и, накинув куртку, спустилась к машине.

До дома Дьяковых я добралась очень быстро — и ехать пришлось недолго, и заторов на дороге не было. Здание девятиэтажного дома нашла сразу, поэтому припарковала машину на свободное место и устремилась к первому подъезду.

Ирина открыла дверь сразу, как будто сидела в коридоре и ожидала звонка домофона.

Я зашла в открытую дверь шестой квартиры. Ирина, встречавшая меня, была одета так, словно с минуты на минуту собиралась выходить из дома. На ней были темно-синие джинсы и голубая водолазка, выгодно подчеркивающая изгибы точеной фигурки девушки. Волосы ее были заколоты в высокий конский хвост, открывая красивый лоб. Ни грамма косметики, взволнованный и тревожный вид, беспокойные глаза, которые перебегали с одного объекта на другой, подолгу ни на чем не останавливаясь.

Я коротко кивнула и, не дожидаясь чинного приглашения, вошла в квартиру. Ирина и не думала о законах гостеприимства, не предлагая пройти в комнату или кухню, сразу затараторила:

— Мама говорила, она в эту смену больного отвезла в больницу. У него пневмония, а он жалобу на нее написал! Мама сказала, что вы рядом были, можете подтвердить, что ничего он не говорил, он все специально придумал!

— Так, стоп, — прервала я девушку. — Начнем по порядку. Какого больного отвозили? Имя, фамилию сказать можете?

— Стас его зовут, — немного подумав, ответила та. — А фамилия, я ее тоже запомнила… Она простая, сейчас… А, точно, Лихачев. От слова «лихач», мне сразу его имя и фамилия не понравились…

Я сразу поняла, о каком больном сейчас говорит Ирина.

Лихачев, тот тридцатипятилетний странный товарищ, у которого неделю держалась высокая температура и который никак не мог собраться в больницу.

Вроде Наталье не нравилось его дыхание, она так и поставила — «пневмония под вопросом».

И что, скажите на милость, не понравилось этому Лихачеву? На что жалобы-то?

— Мама говорила, он сказал, что не в ту больницу его привезли… — словно прочитала мои мысли Ирина. — Якобы врачи неопытные, с пневмонией его куда-то доставили, хотя он говорил, что у него туберкулез…

— Какой еще туберкулез? — округлила глаза я. — Ирина, вы уверены? Я же точно помню, Лихачев, если мы говорим о том человеке, жаловался на слабость и высокую температуру. Про туберкулез и речи не было! Вы точно уверены, что ничего не перепутали?