– Бесконечно милая, но все равно монашка. Любому нормальному мужчине бы понравилось, если бы его девушка готовила ему завтрак в одном фартуке.

– Ладно, если уж тебе так неймется… давай-ка ты пойдешь готовить мне завтрак в одном фартуке? Как тебе такое?

У-у-у-у-у да-а-а-а. Я только этого и ждал.

– А ДАВАЙ.

Я сорвался с кровати настолько быстро, что Элла лишь успела вскрикнуть от неожиданности, и понесся вон из спальни.

БРАЙАН

ЭЛЛА ЗАВИЗЖАЛА, КОГДА я вышел из комнаты и направился вниз.

– Брайан! Боже мой, Брайан! Я же пошутила! Не смей!

Что действительно нравилось мне в моем доме, так это открытое пространство. Над всей передней частью дома возвышался сводчатый потолок. Лестница вела на второй этаж, с которого открывался хороший обзор на гостиную и столовую. Благодаря этому дом выглядел намного просторнее, чем был на самом деле.

А в данный момент это значило, что Элла слышала из спальни, как я шумел на кухне. Когда она подошла к перилам и перегнулась через них, чтобы позвать меня, я уже успел снять штаны и специально кинул их на спинку дивана в гостиной, чтобы она могла увидеть их сверху.

– Брайан?

Это был тот же голос, которым она только что говорила со мной. Голос, который вполне мог бы подойти для озвучки фильма категории «18+». Только сейчас он звучал, будто она прослушивалась на роль мыши в анимационном фильме. Причем не взрослой мыши, а крошечной мышки-трусишки.

– Брайан, ты ведь сейчас не полностью раздет, правда? Умоляю, скажи, что на тебе есть хоть что-то!

Я уже говорил, насколько я люблю ее скромность? Я улыбался, как идиот, когда ответил ей из кухни:

– Знаешь, кажется, у меня все-таки нет передника. Нужно будет купить его, когда будем в магазине в следующий раз. Но если ты спустишься и сядешь за барную стойку, думаю, ты не увидишь слишком много. Почему бы тебе не спуститься? Я делаю кофе. Просто отличный. Какая-то крутая французская прожарка.

– Я не спущусь, если ты не наденешь штаны! – категорично заявила она.

Я ухмыльнулся:

– На мне боксеры, малышка. И я точно знаю, что ты смотрела обе подростковые комедии, в которых я снимался пару лет назад. Это значит, что ты видела меня в одних трусах. Я не буду надевать штаны. Спускайся! Я приготовлю тебе яичницу и тосты.

– Сейчас все иначе, и ты это знаешь!

– Тебе нужна помощь? Я могу подняться за тобой, если хочешь.

В ответ раздался разочарованный стон. Черт возьми, с ней было весело.

– Я возвращаюсь в кровать. Можешь принести мне завтрак, когда перестанешь вести себя как козел.

Несколько секунд спустя дверь моей спальни захлопнулась. Я усмехнулся и начал рыться на кухне, пока не нашел поднос. Завтрак в постель? Прекрасная идея. Я принялся за дело и приготовил кофе, омлет, тосты, сок и йогурт на двоих. Я вздохнул и все же натянул штаны. В другой раз я бы настоял на своем и не надел их обратно, но она только приехала, и я не хотел давить на нее. Да, я хотел, чтобы ей было хорошо и легко со мной, но для меня также было важно, чтобы она доверяла мне и комфортно чувствовала себя в моем доме.

– Я снова в штанах, – сказал я, входя в комнату.

Посуда тихонько позвякивала на подносе, пока я подходил к кровати. Эллы в постели не было.

– Хорошо, – отозвалась она с балкона, – потому что здесь довольно прохладно и я украла твой халат.

Ее голос, доносившийся сквозь приоткрытую стеклянную дверь, снова стал игривым. Я аккуратно поставил поднос на кровать и подошел к шкафу. К счастью для нее, я не имел практически ничего в единственном экземпляре. Я нашел еще один халат, а потом вынес Элле ее завтрак.

Светило солнце, и на чистом голубом небе над каньоном за моим домом зависла всего парочка пушистых белых облаков. Было не холодно, но ветер слегка покалывал оголенные участки кожи, так что халат был как раз кстати.

Элла сидела за маленьким столом, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Уголки ее губ слегка приподнимались, будто ей нравилось ощущать, как солнечные лучи касаются ее лица. Мой халат был ей слишком велик, на голове творилось нечто невообразимое, но она никогда не выглядела лучше.

К этому нужно привыкнуть.

Я поставил поднос на столик прямо перед ней и поцеловал ее в щеку.

– Ты просто очаровательна сейчас.

Элла расплылась в улыбке. Я ждал, что она отшутится или назовет меня ванилькой, но она просто посмотрела на еду перед собой и сказала:

– Спасибо за завтрак.

Она не только приняла мой комплимент, она еще и наградила меня поцелуем. Я засмеялся, садясь рядом с ней, чтобы разделить еду на подносе пополам.

– Так намного лучше.

Она кинула на меня насмешливый взгляд.

– Этот поцелуй мне понравился.

– Приятно слышать.

Я медленно потягивал кофе. Элла тем временем солила и перчила свой омлет и только потом принялась за еду. Прошлой ночью мы оба не ужинали.

Насладившись мгновением, я решил добраться до сути дела.

– Так что насчет сегодня… Подумаем, как забрать твои вещи из дома, или просто промотнемся по магазинам за обновками и подождем недельку-другую, прежде чем связываться с семьей?

Элла хмуро уставилась в тарелку.

– Не знаю. Я наберу Джульетте попозже и договорюсь обо всем. Часть меня вообще не хочет туда возвращаться, но есть конкретные вещи – мамины, – которые мне определенно хотелось бы забрать.

– Хорошо. Тогда почему бы нам не…

Я забыл, что хотел сказать: кто-то позвонил в главные ворота.

– Какого черта?

Элла отложила вилку.

– Что происходит?

Я взял телефон в руки, но пока не торопился разблокировать.

– Я запрограммировал его, чтобы он звонил, когда кто-то у главных ворот.

– Кто-то сейчас здесь? Кто это?

Я широко улыбнулся. Я не технарь, но мне нравится забавляться с моей системой безопасности.

– Смотри, когда я отвечу на звонок, мы увидим изображение с камеры у ворот.

Я ответил на так называемый «вызов», и на экране появился человек, которого я ожидал увидеть меньше всего.

– Мама?!

– Алло? Брайан, милый, это ты? Алло?

Я чуть не выронил чашку из рук. Мама? Здесь? Прямо сейчас? Я не мог в это поверить. Мама ненавидит путешествовать почти так же, как ненавидит моего отца. В ее понимании хуже поездки в город, где жил мой отец, не могло быть ничего. Она никогда не приезжала в Лос-Анджелес, если этого можно было избежать. Она не навещала меня здесь три или четыре года.