— Можешь даже не пытаться, Кен. Поверь, это бесполезная трата времени. — видимо, Ник понял, что хотел сделать Вудард и потому так мило улыбнулся, разговаривая на удивление не сильно повреждённым голосом. Да, заметно охрипшим, но не настолько, чтобы использовать для общения блокнот и ручку.

Жаль, из-за бандажного воротника нельзя было увидеть его шеи и тех следов, что остались от рук Кеннета. Вот на что действительно было бы интересно сейчас посмотреть.

— Тебе вкололи миорелаксанты. Для того, чтобы ты что-нибудь себе не сломал во время судорожного припадка. В том числе и позвоночник. Это одно из обязательных условий для проведения электросудорожной терапии. Вторым является местная анестезия, но… Думаю, тебе она точно не нужна. Ты и так потеряешь сознание, как и большую часть памяти о сегодняшнем дне. А может и не только сегодняшнем. Хотя, тебе вроде как, и так нечего вспоминать.

Господи. О чём этот сукин сын говорит? Он же не собирается?..

— Да, да, Кен. Именно это я и собираюсь с тобой сделать. — он и вправду читает мысли Кена, или просто знает, что в подобные минуты думают все его жертвы, привязанные крепкими ремнями к какому-то столу или койке-креслу? — Поскольку держать тебя всё время на убойном успокоительном — это не решение твоих главных психических проблем. Боюсь, твоя глубокая депрессия только начнёт усугубляться и приведёт к самым тяжёлым последствиям. А медицине пока известно лишь одно единственное самое действенное решение от затяжной депрессии, от которой не помогает ни одни лекарственный препарат или нейролептик. Это та самая шоковая терапия, при упоминании которой у многих почему-то перехватывает дыхание и вспоминается пресловутый фильм «Пролетая над гнездом кукушки». Нет, не книга, а именно фильм, после которого общественность неслабо так взбунтовалась и начала требовать отменить эту бесчеловечную процедуру. Заметь, одну из самых действенных в наши дни процедур, которая на самом деле помогает в девяноста процентах случаях от тяжёлых форм шизофрении, в том числе и смертельно опасных. Иногда именно ЭСТ может спасти человеку жизнь, причём буквально, поскольку ничего другого, кроме как перезагрузки мозга для него уже не сработает. Ты, конечно, не выглядишь ещё на грани, но после того, что случилось у меня в кабинете… Скажи спасибо, что я не отправил тебя после этого на лоботомию и не лишил тебя части мозга, которая отвечает за твою долбанную агрессию.

Хардинг ненадолго отошёл от стола-койки, на которой плашмя лежал готовящийся к одной из самых серьёзных в психотерапии процедур Кеннет Вудард, но говорить от этого не перестал. Хотя ему и пришлось немного повысить голос, притом, что перегружать связки и, тем более, так много говорить, ему определённо не разрешалось.

Кен так и не сумел приподнять головы, притом, что сознание с каждой пройденной минутой ощутимо прояснялось, но какую-то часть помещения в отделении интенсивной терапии он всё-таки сумел рассмотреть. И то, по большей части находившихся здесь людей в белых халатах или форме, скорее походившей на пижаму. А то, что это была реанимация, располагавшаяся именно при клинике Хардинга, в этом он нисколько не сомневался. Потому что шоковая терапия по всем нынешним правилам обязана проводиться только так. А ещё, он должен был дать своё письменное согласие на её проведение или кто-то из его ближайших родственников, если бы он был не в состоянии сделать этого физически и, как говорится, в здравом уме.

— К слову, у меня есть своя теория, Кен, о которой я редко кому рассказываю, но… Всё же. Пока мы готовимся к твоему полёту на Луну, почему бы и не поделиться ею с тобою. Мие, к слову, я о ней тоже рассказывал. Причём очень давно, ещё до моей интернатуры. Мне всегда было интересно, как же работает мозг сумасшедшего, и почему в какой-то момент он начинает давать сбой, то ли «засыпая» наяву, то ли ещё что. Наука до сих пор не может объяснить, почему во время сна мозг здорового человека даже куда более активен, чем во время бодрствования. В разы, заметь активнее. Как будто он включает свои резервы для какой-то дополнительной «жизнедеятельности». С одной стороны, учёные предполагают, что таким образом он обрабатывает полученную за день информацию и распределяет её по главным каталогам памяти, а с другой — ему ещё приходится заботиться об отдыхе своего носителя, отвлекая того бредовыми образами из сумбурных сновидений. Хотя, с третьей стороны, чем выше на него нагрузка, тем меньше он тратится на память, отвечающую за воспоминания о снах. Действительно, зачем человеку запоминать то, что он видит, когда спит? Ведь от снов нет никакого толку. Это самый обыкновенный мусор из смешанных образов и голосов. Может поэтому некоторым и кажется, что им вообще ничего не снится. Вернее, они банально не запоминают того, что им снится. А вот с четвёртой стороны… Прозвучит, конечно, бредово, но, чем чёрт не шутит. Откуда мы вообще можем знать что-то наверняка, особенно после выхода в свет фильма «Матрица». Недаром говорят, нет мозга — нет человека. И именно мозг — это всё, что делает человека человеком, исключительной и единственной в своём роде личностью. Той самой не похожей на других снежинку из миллиардов других снежинок, но куда, конечно же сложней. В триллионы раз сложнее. Благодаря мозгу мы видим, слышим, и всё-всё чувствуем. По своей сути — это бесконечная вселенная, которая способна завести нас за считанные мгновения туда, куда не сумеет доставить ни один космический шатл или подводное судно. И, кто знает. Может сны и те видения, которые посещают многих сумасшедших в виде галлюцинаций — это вовсе не видения, а нечто большее. Может мозг и вправду способен разделяться и жить на две, три, а то и сотни сторон? Просто, когда мы возвращаемся сюда, наши воспоминания намеренно искажаются, чтобы мы, не дай бог, что-нибудь не вспомнили оттуда.

Хардинг вернулся к Кену, снова представ перед тем своим здешним вроде как реальным образом, хотя Вудард вроде больше никого с той стороны не видел. Видимо, мышечные релаксанты не воздействовали на кору головного мозга и на те участки, которые отвечали за иллюзорные видения или галлюцинации. Поэтому Кен находился при своём полном и здравом уме, но… ничего не мог сделать физически! Только тупо слушать абсолютнейший бред Николаса и… ждать. Ждать неизбежного.

Но, как ни странно, Ник почему-то тихо рассмеялся над только что сказанными им словами и едва не с отеческой «нежностью» посмотрел в неподвижное лицо своей