своей конченной голове, как её убиваешь? Тебя это заводило? Возбуждало? Сколько раз ты уже совершил для этого попыток, но не доводил их до конца?.. И, какая для тебя теперь жалость, что она не видела твоего лица в тот момент, когда её сознание окончательно погасло. А ты бы очень этого хотел. Чтобы она видела… Видела, как ты её убиваешь.

— Вот уж никогда бы не подумал, что у тебя такое бурное воображение, Вудард. — и хотя Хардинг кривил губы в ироничной ухмылке, его взгляд выдавал его с потрохами. Кену всё же удалось задеть его за живое, особенно тоном голоса, нарочито спокойным и едва не вкрадчивым, как у истинного манипулятора-социопата.

— Боюсь, мне за твоим не угнаться. — Кеннет даже подмигнул, размякнув в своём кресле, как какой-нибудь гопник на лавочке в парке после нескольких глубоких затяжек самокрутки с аптечным каннабисом. — Но, знаешь… Я могу показать или переиграть это немного в ином ключе. Поскольку очень жаль тебя лишать подобной фантазии, так и не воплотившейся в жизнь по твоему сценарию. Она же больше не может посмотреть в глаза своей смерти. А вот ты… Ты очень даже да…

Наверное, этого вообще никто не ожидал в данный момент. Ни стоявшие у выхода санитары, ни сидевший за столом Николась Хардинг, ни даже сам Кен. Может оттого и среагировали совсем не так и не сразу, как нужно было бы отреагировать в подобных обстоятельствах. Просто дружно и синхронно (как и мало что понимая) дёрнулись на своих местах и… только.

Их всех буквально пригвоздило к месту. Парализовало. Словно всё это время Кеннет только тем и занимался, как гипнотизировал их дружную компанию, настраивая на нужную волну своего расслабленного голоса и на то, что в этом голосе звучало на самом деле.

Кажется, Хардинг успел очнуться только в тот момент, когда Кен каким-то абсолютно неимоверным и молниеносным образом запрыгнул на его стол, перед этим сорвавшись с кресла, подобно грациозной тени или анаконде, совершившей свой смертельный удар идеально выверенным движением, и…

3.16

Удивительным было уже только то, что Вудард ни разу не споткнулся и не совершил за всё это время ни единого неверного движения. Даже бахилы на его босых ногах не заскользили предательски по лакированной столешнице жертвенного алтаря Хардинга, когда он на неё запрыгнул и продолжил свой самурайский путь без единой запинки и остановки.

Ник только и успел, как поднять в защитном жесте руки и отстраниться назад. Совсем немного. Сколько хватало расстояния от края стола и до спинки его рабочего кресла. Он даже как следует удивиться или испугаться не успел, хотя, да, его заметно вылезшие из орбит глаза выдали его моментально. Как и его взгляд. Взгляд, который Кен уже никогда и ни с чем не спутает, поскольку видел его уже столько раз в глазах совершенно других людей.

Но теперь для него всё было иначе и по-другому. Ситуация была абсолютно иной. И он действительно собирался это сделать. Потому что должен был. Он должен убить Хардинга! Или по-своему вылечить.

Он налетел на него и впрямь подобно огромной анаконде, парализующей свою жертву ударом головы в грудную клетку или солнечное сплетение. Тут же нужно было с помощью веса своего тела повалить Николаса вместе с креслом на пол, что у Кена получилось, как по идеально отыгранным нотам, точно в такт и в точно выбранный для этого отрезок времени. Наверное, Хардинг тогда даже не понял, что вообще произошло, когда и как именно его опрокинули на край дорогущего ковра. Вернее, каким неимоверным образом Вудард его туда перетянул, когда ухватиться за грудки Ника обеими руками и без труда стащил того со спинки и сидения завалившегося под ними кресла. Ему даже для этого не помешал ни фиксирующий на талии кожаный пояс, ни пристёгнутые к этому поясу короткими отрезками цепей кандалы. Потому что у него получилось изловчиться до такой степени, благодаря чему он сумел дотянуться ладонями до горла Хардинга и обхватить его смертельной петлёй. Даже, скорее мёртвой петлёй.

Но, скорей всего, как раз эти кожаные браслеты и спасли Николасу жизнь, по крайней мере, в ближайшие минуты, поскольку в таком неестественном для себя положении Кен не сумел бы свернуть ему шею. Слишком неудобно. А вот насесть сверху на грудную клетку и обхватить предплечья Хардинга мощными, буквально стальными голенями — это да. Причём поза больше походила на попытку запихать в рот Ника то, что находилось у Кеннета между ног под животом, а не просто того придушить. Хотя нет. Когда оба санитара наконец-то очнулись и, оббегая с обеих сторон огромный стол, добрались до них, то увидели то, что и должны были увидеть. Сцену удушения и вовсе не наигранную. Притом, что лицо Вударда выглядело максимально сосредоточенным и ложно спокойным. Чего нельзя было сказать о Хардинге.

Хардинг как раз спокойным ну никак не выглядел. Он уже успел побагроветь, а глаза с лопнувшими в нескольких местах капиллярами вылезти из орбит до невозможного предела. Ещё и шарил беспомощно трясущимися руками в воздухе (по большей части по ковру), подобно слепцу, который ищет в темноте то чудовище, что схватило его за горло, но отбиться от жутких и невообразимо сильных лап не может. Как и вытащить из-под обхвативших его ног те же руки, чтобы дотянуться до чужого лица или хотя бы до собственной шеи.

Какая жутка ирония судьбы. Бороться с собственной смертью. С тем, кто обучен убивать, и кто знает, как убивать либо быстро, либо очень медленно.

— Только не говори, что ты не рассчитывал на это, Хардинг! — вновь прорычал Кен, всё же немного нагнувшись над задыхающимся лицом Николаса. — Ты же хотел именно этого, да? Чтобы я сорвался? Или чтобы тебя вовсе придушил? Что?.. Что ты там лепечешь?

Он все же ослабил хватку ладоней, но не настолько, чтобы Ник сумел вывернуться и втянуть голову в шею. Просто он сбавил немного давления на голосовые связки Хардинга.

— Да… — просипел Ник. И, что самое нелепое, его почти посиневшие и блестящие от слюны губы неожиданно искривились в безумной усмешке. — Да! Сделай этой… Убей меня, Вудард!.. Сделай это собственноручно… как ты всегда об этом мечтал…

И Хардинг расхохотался. Вернее, попытался засмеяться, жутким хриплым смехом, которым тут же захлебнулся, как только Кен усилил хватку ладоней и начал давить ими уже по-настоящему. Со всей дури и силы. Причём настолько действенно, пережав сонную артерию Хардинга (и не только её), что тот