— Какие знамения? — навострили уши ребята. — И какое проклятие?

— Насчет знамений я не очень в курсе, вроде как кто-то из важных духовных лиц то ли сон видел, то ли видение ему было, что Троицкая обитель на Зайце снова в силе, славе и блеске возвышается над рекой и окрестностями. Я в таких делах не очень разбираюсь. Мне бы что руками потрогать да пощупать. Потому насчет проклятия, которое над этим местом тяготеет, я гораздо лучше осведомлен. Оно даже в письменном виде оформлено и существует. Могу и вам его примерную суть рассказать, если желаете, конечно.

Еще бы ребята не желали! Да они буквально вцепились в такое предложение. Всеславу Всеволодовичу их внимание было явно лестно. И он заговорил с ребятами куда свободней.

— Сведения о Троицкой обители для музея я собирал в округе буквально по крохам. Но благодаря местным жителям, не оставшимся глухими к моим поискам, многое мне удалось получить почти в первозданном виде, что-то удалось воссоздать нашим реставраторам, а что-то оказалось у нас в залах в виде реконструкций. Но и это по-своему неплохо, такие вещи мы разрешаем посетителям трогать. В зале ремесел, к примеру, они могут сами сесть за ткацкий станок, изготовленный по размерам подлинного, могут попробовать пронести полные воды ведра на коромысле, могут сплести рыбацкую сеть. Это сейчас многих интересует.

Костик мог это охотно подтвердить.

— А что касается монастырской жизни и уклада, то предметов церковного обихода у здешних жителей оказалось куда больше, чем можно было ожидать. Связано это в первую очередь с образом жизни братии, как вы, наверное, знаете, далеким от идеального.

— Монахи этой обители здорово пьянствовали.

— Они усердно боролись со своим пороком, но они были всего лишь людьми, а человек, как известно, слаб. Так что временами у монахов случались проколы с праведностью. И в такие моменты острого кризиса монахи меняли всю церковную и монастырскую утварь, все, что имело хоть какую-то ценность, на водку и самогон. Поэтому почти все иконы, которые имелись в окрестных домах у старушек, были писаны в мастерской Троицкой обители. Они и находятся у нас в музее. И отдельно скажу, что именно с этой мастерской и особенно с одним ее мастером люди и связывают то проклятие, которое погубило обитель и на долгие годы наложило запрет на существование монашества в этом месте.

Теперь ребята слушали еще внимательнее. Слышать о проклятии им до сих пор ни разу не приходилось. Даже Виктор упоминал историю сгоревшей обители лишь вскользь, призывая ребят обратиться за помощью к Всеславу Всеволодовичу. Друзья к нему и обратились. И надо же, какая удача, им поведает об истории пропавшего монастыря не какой-нибудь там профан, толком ничего не знающий, половину придумавший, а половину перевравший, но сам директор музея. Большего знатока им и не найти.

— Так вот, что касается поведения братии и самого настоятеля, здесь вы совершенно правы. Все они были подвержены одному и тому же пороку. Но где водка, там всегда пьяное веселье. А какое же веселье да без женщин.

— Но монахам…

— Да, совершенно верно, монахам с женским полом по идее общаться запрещено. Но нравы, как уже говорилось, в монастыре были свободные. Теперь уже трудно сказать, откуда появилась та девушка, которая послужила яблоком раздора. Кто-то утверждает, что ее привез сам настоятель. Привез, поселил неподалеку от монастыря, в деревне на другом берегу Зайца, и стал к ней потихоньку захаживать. Другие источники утверждают, что девушка эта была дочкой трактирщика, в чьем заведении весело проводили время все монахи братии. Кто-то говорит, что девушка была танцовщицей, кто-то говорит, что просто блудницей. Теперь уже сказать невозможно, да и вряд ли нужно. Важно то, что девушка была. И была она, судя по сохранившимся у нас портретам, настоящей красавицей.

— У вас и ее портреты сохранились?

— И не только ее. У нас есть даже портрет купца Бабаева, на чьи средства и была основана обитель. Его портрет написан весьма посредственным живописцем, но представление о внешности купца дает. Но речь не о нем. Речь о девушке. Имени ее история для нас не сохранила. А вот имя монаха, который рискнул своей душой ради ее любви, сохранилось. То ли из честолюбия, то ли по другой причине, все свои иконы он подписывал. Звали его брат Сергий. И судя по вышедшим из-под его кисти иконам, он был отличным мастером. А может быть, это любовь к той девушке так согревала его сердце и придавала живость краскам.

— Погодите, так настоятель обители был еще и художником?

— Почему?

— Вы же говорили, что настоятель держал эту девушку для своих утех.

— Сначала так и было. Но потом оказалось, что девушка эта с легкостью оказывает такого же рода услуги всем желающим. И к ней потянулся ручеек из иноков. Она всех принимала, никому не отказывала, и все шло весело, приятно и в какой-то степени даже дружно до тех пор, пока в дело не вмешалась любовь.

— Кого?

— И к кому?

— Уж точно не монахов к Всевышнему, — печально улыбнулся директор. — О существовании Его иноки к этому времени если и вспоминали, то крайне редко. Жизнь у них пошла такая развеселая, что они уже ничем не отличались от мирян. Разве что в худшую сторону. И вот случилось то, что должно было случиться. И как говорит легенда, пало на их голову проклятие свыше. Случилось так, что любовница настоятеля и иконописец полюбили друг друга. Да так сильно полюбили, что один начал задумываться об уходе из монастыря, а другая наотрез отказала всем своим прежним любовникам в былых утехах. Не желает она ложиться с ними на одно ложе, и все тут. У нее теперь есть мужчина, которого она любит, а все остальные могут проваливать хоть в преисподнюю, где им всем и место. Так она сказала, и, конечно, это сильно не понравилось настоятелю. Да и всем прочим инокам такая разборчивость блудницы тоже пришлась не по вкусу. И что уж у них там произошло, только той же ночью в обители вспыхнул сильнейший пожар. Он унес жизни многих монахов, в том числе в пламени погиб и сам молодой иконописец.

— А что случилось с той девушкой?

— Точно это никому не известно. Говорят, что она уцелела и потом ушла жить в другую обитель, где и закончила свои дни под именем кающейся сестры Марфы. Но так это или нет, сказать точно невозможно. Уцелевшие монахи разбрелись по другим обителям, а Свято-Троицкий монастырь на Зайце был вычеркнут из списков обителей епархии. Было решено его не восстанавливать, а само место считать проклятым — из-за учиненного на нем безобразия.

И на этом «веселеньком» моменте, когда у обоих друзей мурашки по спине от жути побежали, директор прервался. И закончил он свою повесть уже такими словами:

— А сейчас пойдемте со мной! Я покажу вам изображения тех, кто стал участниками этой драмы.

Слегка ошарашенные всем услышанным, друзья покорно встали и, все еще плохо соображая, куда идут и что с ними, двинулись за Всеславом Всеволодовичем. Долго им идти не пришлось. Они оказались в небольшом зале, стены которого были густо увешаны иконами. Здесь были иконы, писанные еще на досках. Были триптихи, снятые с алтарей. Были иконы святых, мучеников, праведников и преподобных.