– Хорошо, что я тебя встретила, надо поговорить. Я вам,Сусанна Лазаревна, материальчики для стенгазеты привезла! Вот тут, посмотрите!

Она передала Сусе папочку с какими-то вырезками. И пока тапросматривала их, села рядом со мной.

– Динка, не сердись на меня… Я, наверное, вела себя какпоследняя идиотка, но… Я не хотела, чтобы ты опять…

– Господи, Тося, что это? – испуганно воскликнулаСуса, указывая на большой и яркий снимок – Костя держит на руках Оську, а навтором снимке Оська стоит посреди бассейна, вода ему по грудь, а с головы свисаютводные растения. На третьем снимке Вовка Марков с несчастным лицом разводитруками.

– Тося, что это значит?

– Вчера было у Маркова в ресторане!

– Но зачем ты это привезла?

– Люди повеселятся! Только и всего!

– А кто этот мужчина в воде?

– Оська Левин, не узнали?

– Левин? Ну, значит, Костя не зря его побил!Удивительно бестактный парень, всегда был и, видимо, таким и остался!

– Кстати, прекрасная подпись для этих снимков: «Какимты был, таким ты и остался!» – воскликнула Тоська.

– Костя уже взрослый, солидный мужчина, отец ипостоянно дерется! – сокрушенно сказала Суса. Видно было, что он еелюбимчик. – А Левин… всегда был малосимпатичным… Меня никто не сможетобвинить в антисемитизме, – засмеялась она. – Но факт есть факт.

– Обрати внимание, что тебя нигде не видно, япостаралась, – шепнула Тоська, дружески сжимая мою руку.

– Спасибо, – искренне шепнула я в ответ.

– Ну что, девочки, мне пора! Не уверена, что используюэти снимки для нашей газеты…

– Ну и зря! Народ бы проперся!

– Тося, ну что за выражения!

– Простите, Сусанна Лазаревна, я сегодня не в себе,давление скачет, ночь бессонная… Я на машине, давайте подброшу вас!

– Меня никуда подбрасывать не надо, за мной ужеприехали! Вон машина моего зятя! Ну, значит, через несколько дней увидимся!

– Золотая тетка! – вздохнула Тоська. – Ну, атебя куда подбросить?

– На Сретенку, я вдруг устала, все утро тут бродила…

– Слушай, Костя разозлился на меня?

– Да нет, Тоська!

– Понимаешь, я вчера открытку от сына получила… с видомкакого-то ламаистского монастыря, ну и расстроилась, раздергалась…

– Что он пишет?

– Ничего! Привет, мама, я жив-здоров, чего и тебежелаю! И все, ни слова больше. Лучше б и не писал, не бередил душу…

– Да нет, лучше знать, что хотя бы жив-здоров. Значит,все-таки помнит о тебе, любит… И я думаю, Тоська, что он скоро вернется.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты сама мне говорила: он присылаетоткрытки только ко дню рождения, а день рождения у тебя в ноябре, насколько япомню.

– Динка, мне это в голову не пришло! – всплеснуларуками Тося. – Действительно, только ко дню рождения… Может, и вправду емутам надоело? Только бы он без этой сучонки приехал…

– Ох, Тоська, тебе дай палец, ты всю руку откусишь.

– Это да! – рассмеялась она. – Смотри-ка,оказывается, иногда мечты все-таки сбываются. У Иванишина уж такая безнадежнаямечта сбылась! – Она весело мне подмигнула. – Вы теперь что,поженитесь?

– С ума сошла?

– А что? Конечно, такого мужа иметь не приведи господь,но и отказаться добровольно невозможно. Он тебе предложение сделал уже?

– Даже и не думал.

– Ну да, привык быть вольным стрелком, – вздохнулаТося. – Слушай, – она как-то интимно понизила голос, – как стаким мужиком, а?

– Ты о чем?

– О том! Интересно просто… Он как… ну, в этом смысле?

– Нормально! – Мне не хотелось развивать эту тему.

– Но ничего особенного?

– Тоська!

– Ох, прости… Я думала, по старой дружбе… А ты бы вышлаза него?

– Говорю же, вопрос так не стоит!

– А если встанет?

– Вот если встанет, тогда и буду думать!

– Ага, раз будешь думать, значит, уже не исключаешьтакого варианта!

– Тоська, а что это за стенгазета? – решила ясменить тему.

– Да это мы придумали, чтобы сразу повеселить иобъединить… ну, после стольких лет! И старые фотки в ход пустим, и новые, какиеудастся надыбать… Вообще-то идейка нехилая.

– Посмотрим!

– Да ты что! Суса же взялась, она доведет до конца! Аты в курсе, кстати, что у нее был когда-то роман с Бобсоном?

– Да ты что? – ахнула я.

– А что, он был мужик… А Суса, помнишь, какая лапочкабыла? Маленькая, изящненькая, а он такой биндюжник… Но у него жена былабольная, он не мог ее бросить, и Суса одна детей растила. Очень, говорят,страдал, оттого так рано и умер, сердце надорвал…

– А дети у нее от него?

– Сын от ее покойного мужа, а дочка вроде от него…

– Слушай, откуда сведения? Мы же тогда ничего этого незнали?

– Да, они умели сохранять свои тайны, но, какговорится, нет ничего тайного… Помнишь тетю Гриппу?

– Нянечку?

– Я ее на похоронах Бобсона встретила, она поддала напоминках и выложила мне все.

– А как ты попала на похороны Бобсона? Ты что,поддерживала с ним отношения после школы?

– Ага! Я после института в «Учительской газете»работала, а он, ты же помнишь, педагог-новатор был и все такое… Он много статейписал, когда перестройка началась… Хороший был мужик, очень.

– Ох, я ж ничего этого не знала, ей, наверное,неприятно было, когда я его Бобсоном назвала…

– Ничего подобного, она сама всегда его Бобсоном зовет.Как жизнь иногда складывается… Вот поженились бы они, какая могла бы бытьсемья! Всем на удивление, но…

– Да, наверное, но, как говорит моя тетка, это все-такив сослагательном наклонении. А хорошо, что мы тогда ничего об этом романе незнали…

– Почему?

– Начались бы хиханьки да хаханьки, дурацкие шутки…

– О, кстати о дурацких шутках! Помнишь короннуюфразочку Маркова?

– Кажется, да… Деуки, снимайте плауки, будем делатьприуиуки?

– Точно! Какая чепуха оседает в голове, согласись?

– Соглашаюсь! Двадцать пять лет не вспоминала этуфразу, а тут с ходу вспомнила!

– Ну вот и твой Луков переулок.