На сей раз к цели она шла гораздо быстрее, чем вчера.Довольно скоро справа показалось поместье, напоминавшее старинную крепость,освещенное еще скуднее, чем вчера, свет горел лишь в двух окнах.

Яхта остановилась. Свет в каюте был погашен, но Мазур и вполумраке помнил, где лежит мешок со снаряжением. Отошел туда, присел накорточки, почти на ощупь перебрал все, что тащил с собой, – когда Олесяговорила, что его экипировку составит лишь тюбик с аэрозолем, как всякийдилетант, она плохо представляла себе ситуацию. Как ни крути, а тюбиком ибутылкой с виски не ограничишься, необходим некий минимум...

– Вот, держите, – сказала Олеся, подавая ему холодныйцилиндрик размером с баллончик для заправки зажигалок. – Для достижениязадуманного эффекта достаточно, меня заверяли, и половины, но вы все жепостарайтесь выпустить все. Каши маслом не испортишь.

– Теперь я задам дурацкий вопрос, – сказалМазур. – Вы мне правду говорите? Тут, часом, не яд?

Она усмехнулась – глаза уже привыкли к полумраку, и Мазурпрекрасно различил в этой усмешке и превосходство, и легкое раздражение, –решительно отобрала у него баллончик, сняла колпачок и пшикнула, выпустив себев лицо невесомое облачко почти без запаха.

Возвращая баллон, только и спросила:

– Убедительно?

– Убедительно, – сказал Мазур.

– Значит, вы мне все же не доверяете?

Мазур осторожно сказал, подбирая слова:

– Тысячу раз простите, но я оказался в насквозь непривычнойсреде, в ином измерении...

– А если бы у вас был баллончик с ядом? О чем вы бы знализаранее?

Мазур пожал плечами:

– Ну, это избитая истина: я, как-никак, на службе, а тотчерт в замке мне ни сват, ни брат и даже не соотечественник. Знаете, иногдаличное кладбище еще не делает человека зверем. Он попросту на очень многоесмотрит ф и л о с о ф с к и... Я пошел?

– Бог в помощь, – сказала Олеся.

Мазур присмотрелся в полумраке. Она нисколечко не шутила,выглядела серьезной, серьезнее некуда. Т е п е р ь верилось, что сегодняшняяоперация и в самом деле чертовски много для нее значила. От очаровательногорусалочьего личика прямо-таки веяло холодной серьезностью. Тронь – зазвенит...

Подняв руку, Мазур коснулся ее щеки:

– Расслабьтесь. Все будет прекрасно.

– Вашими бы устами... – отозвалась она напряженно, з аж а т о.

– Серьезно. Если все обстоит так, как вы обрисовали, всепройдет отлично...

Олеся показала рукой на стену каюты.

– Да, кстати... Там, в другом помещении, сидит человек схорошей винтовкой. Оптический прицел, глушитель и все такое... Отличныйспециалист. Он тебя прикроет, если случится что-то в о в с е уж непредвиденное.Но лучше бы гладко...

– Попытаемся, – сказал Мазур. – Извини, раз такоедело, я уж без церемоний...

Он проворно разделся до плавок, плотно затянул завязкурезинового мешка и направился наружу. Олеся пошла следом. На корме уже стоялдлинный невысокий ящик, и человек в белой рубашке сидел возле него накорточках.

Олеся вопросительно взглянула на Мазура.

– Валяйте, – сказал он, стоя у низеньких, по колено,перил кормового ограждения.

Человек в белой рубашке что-то сделал, и вверх рванулисьяркие полосы, высоко в небе распустившиеся разноцветными гирляндами фейерверка– со свистом почище, чем у Соловья-разбойника, с душераздирающим шипением...

Любой сторонний зритель невольно уставился бы на небо. Мазурпривычным движением перемахнул через перила и без всплеска ногами вперед ушелпод воду. От берега его, естественно, закрывала яхта. Обогнул корму, двинулся кберегу – опять-таки под водой, умело задерживая дыхание, буквально в метре поднеощутимой границей, разделявшей воздух и воду.

Когда настало время, всплыл, точнее на короткий миг поднялиз воды лицо до подбородка, погрузился, как и вынырнул, без малейшего всплескаи даже легонькой ряби на воде, двинулся к берегу размашистыми, отточеннымидвижениями ног и свободной руки, перемещаясь с неплохой скоростью.

Прямо перед лицом у него рассыпалась вправо-влево стайкатускло-серебристых рыбок. Мазур уверенно загребал воду, чувствуя прилив буйной,неудержимой, прямо-таки звериной радости, – какая там, на хрен, дряхлость,он был в точности таким, как двадцать лет назад, скользил самую чуточку понижеводной глади, и легкие, и все прочее работало исправнейшим образом, как встарь,ни малейшего сбоя, ни тени усталости, безукоризненная боевая машина,сработанная рухнувшей империей, шла к цели, как нерассуждающая торпеда, сновапоказалось, что он вернулся в прошлое, а последние два десятилетия былизатянувшимся дурным сном...

В очередной раз подняв лицо над спокойной водой, он с той жебуйной радостью сообразил, что рассчитано совершенно правильно – до берегаоставалось метров двадцать.

Мазур преодолел их под водой. Когда его вытянутая рукакоснулась прохладной, твердой поверхности – ага, гранитная облицовка берега, –он высунулся из воды, жадно глотнул прохладного ночного воздуха. Наступил, безпреувеличения, опаснейший момент таких вот экспедиций – высадка на берег.Несколько секунд, когда диверсант пребывает перед полнейшей неизвестностью ивправе ожидать всего...

Перед ним, метрах в десяти, возвышалась правая башня замка –округлая громадина. Точно, все рассчитано правильно...

Мазур одним движением – отточенным, сильным – оказался наберегу, на гранитных плитах. Замер на корточках, готовый встретить нападение, ато и, сделав кувырок назад, уйти в воду.

Тишина. Довольно теплая тишина, насыщенная экзотическимизапахами – и н о й листвы, иного берега, иной, чужой жизни. Пора было решаться.

Встав на ноги, он сделал три шага и оказался в густой тени,под высокой стрельчатой аркой. В секунду развязал узел, достал и напялилмешковатый темный балахон, скрадывавший четкие очертания фигуры.Производственная необходимость – голый человек, особенно незагорелый, выделялсябы на фоне темных стен и деревьев, как граната на тарелке. Так что японскиениндзя – не киношные, а настоящие, лет четыреста назад придумавшие именно такуюспецодежду, в жизни кое-что понимали...

Мазур достал из мешка небольшую черную коробочку, размером спульт дистанционного управления не самого навороченного телевизора, ужепривычно нажал клавиши – четыре, одну за другой. Секунд через пять загорелисьзеленый треугольник и желтый кружок.

Если верить очередному неразговорчивому специалисту,извлеченному Олесей из своих, такое впечатление, необъятных закромов (а веритьнеобходимо ради вящего душевного спокойствия), это означает, что сия хреновина(по заверениям того же спеца, стоившая немногим дешевле приличной машины)должна была в несколько секунд вторгнуться в управление сигнализацией замка исыграть скверную шутку: сигнализация отныне не реагирует ни на одну попыткувторжения, но продолжает посылать хозяевам сигнал: «Все благополучно, агрессиинет».