Самое время философски поразмышлять, каких высот достиглаэлектронная техника, насколько раньше все это было неподъемнее и сложнее. Нодля философических раздумий времени-то как раз и не было – не в консерватории,чай...

Бережно устроив коробочку под стеной, рядом с мешком, Мазурсунул в набедренный карман прохладный баллончик, опустил на лицо капюшон идвинулся по огромной каменной галерее, привычными рывками, бесшумно и быстро,преодолевая открытые пространства, замирая перед каждым броском, прислушиваяськ тишине.

Свернул вправо – и оказался в ночном саду. Знаете ли выфранцузскую ночь? Нет, вы не знаете французской ночи на безмятежном Лазурномберегу... Как там дальше, если безбожно перевирать классика? А черт его знает,не до того...

Был соблазн воспользоваться выложенными темным камнемдорожками – но Мазур его отверг моментально, перемещался меж деревьев, ниединой веточки не задевая. Остановился, прислушался и бесшумно в т я н у л с япод ближайшую крону.

По дорожке прошел человек – ни от кого не прячась, ленивошаркая подошвами, что-то насвистывая под нос. Когда он оказался напротивМазура, в проеме меж двумя деревьями, Мазур рассмотрел подобие форменнойодежды, кобуру на боку.

Потом человек остановился правее, Мазур насторожился, но тутже ухмыльнулся, услышав тихое журчание. Подумал: а ще кажуть – Европа...Совершенно по-расейски писает, поганец, на хозяйское дерево, потому что доблагоустроенного лакейского сортира, надо полагать, потерпеть лень…

Вскоре охранник удалился по направлению к дому, все так жебеззаботно насвистывая, шаркая подошвами. Все его поведение свидетельствовало,что он выполняет докучливую обязанность, еженощную повинность, о бдительностипозабыл начисто. Должно быть, очень уж давненько сюда не вторгались лихиелюди...

Все это, конечно, могло оказаться и ловушкой, хитрой уловкой– но тут уж важно постоянно искать золотую середину, пройти по узенькойкромочке меж беспечностью и паранойей... Выждав несколько времени, Мазур сделалкрюк, улучив момент, одним прыжком перепрыгнул дорожку и, вновь оказавшисьсреди деревьев, двинулся к правому крылу замка.

Еще один рывок – и он прижался к стене рядом с дверью. Поуверениям специалистов, не запиравшейся отроду. Вообще-то наружной замочнойскважины и в самом деле не видно... Что ж, будем надеяться на специалистов,большей частью от них только польза, хотя иногда и пальцем в небо попадают...

Пора решаться...

Развернувшись в отточенном пируэте, он оказался напротивдвери, взялся за фигурную металлическую ручку и осторожно потянул на себя,готовый ко всему – от хватких спецназовцев до повара в ночном колпаке, споварешкой наперевес по причине отсутствия более грозного оружия.

Дверь поддалась совершенно бесшумно – порядок, надопризнать, в имении у лягушатника царил образцовый, даже дверь для обслуги –одна из полудюжины – не осталась без надлежащего ухода, и петли хорошосмазаны...

План дома был в п е ч а т а н у него в сознание, как этообычно и бывало. Мазур притворил дверь за собой и двинулся по длинномукоридору. Справа – кухня. Расположению на плане соответствует. Должна бытьлестница наверх... Вот она, на своем законном месте...

Поднявшись по лестнице из л ю д с к о й, он оказался на«чистой половине», как выразились бы его предки, господа офицеры российскогоимператорского флота. К некоторому своему сожалению, он не обнаружил тойроскоши, что, по его навеянному фильмами мнению, должна была сопутствовать п ом е с т ь ю. Обширно, безукоризненно чисто, но – не более того. Ни рядовбеломраморных статуй, ни огромных картин в неподъемных золоченых рамах, ниисполинских люстр. Потолки высоченные, конечно, и картины попадаются, и вот он,в углу, беломраморный бюст на высокой подставке – дама, кажется, в античномстиле, черт его знает, может, и бесценный оригинал. Однако в общем и целом –нету особой роскоши. Ожидалось чего-то большего.

Прижавшись к стене перед бесшумным броском через огромныйзал, он подумал мельком: «Азия-с. Наш, российский нувориш давным-давно выставилбы у стеночки целый взвод статуй, картинищ вздел бы на стены немерено, вообщенатащил бы массу внушительного и аляповатого барахла, шоб було и производиловпечатление. Насмотрелся уже на тех виллах, где побывал с Олесей...»

В западном крыле, куда он наконец добрался, уже почтинезаметно было старинного стиля – здесь торжествовало то, что за неимениемподходящих терминов и надлежащего жизненного опыта Мазур про себя окрестилпопросту евроремонтом. Буквально ничего от р а н е ш н е г о времени, годочковотставного генерала.

Совершеннейшая тишина, ни единой живой души... Мазурскользил по лестницам, залам, коридорам, как бесплотный дух. И, как не раз впохожей ситуации, ему порой казалось, что это не более чем сон – из-за ощущениянесказанной легкости, совершеннейшей свободы, словно он был один-одинешенек вогромном замке...

Он остановился. Прижался к стене. Прислушался. Ну конечно,все это не более чем иллюзия – мысли о полном одиночестве. Звуки неопровержимосвидетельствовали, что, кроме него, в замке отыскались и другие бодрствующие...

Дальше он передвигался с удвоенной, с утроеннойосторожностью, словно и в самом деле стал клочком тумана. Крутнувшись вокругсобственной оси, переместился в комнату, не особенно и большую, судя по полкамс книгами и компьютеру на столе, служившую гостю кабинетом. Дверь справа былачуточку приоткрыта, и там горел ночник. Г р а м о т н о ставя ноги, Мазурзаглянул внутрь так, чтобы его самого не усмотрели изнутри ни при какомраскладе.

А впрочем, парочке в спальне было не до него, так увлеклись,что оторвать их от предосудительных занятий мог бы лишь всемирный потоп или, покрайней мере, шумное вторжение разгневанного мужа-рогоносца с алебардой наперевес,второпях, за неимением лучшего, сорванной со стены (Мазур видел на первом этажеколлекцию разнообразного старинного холодняка, занимавшую полстены).

Лампа под розовым абажуром достаточно ярко освещала большуючасть огромной кровати, и Мазур, имея возможность прекрасно рассмотретьпроисходящее, ощутил здоровую мужскую зависть – ах, как душевно моментальноопознанный им по фотографии г о с т е н е к драл живописно распростершуюсяобнаженную красотку! Добросовестно человек работал, знал толк, всерьез старался,так что хозяйская супружница совершенно разомлела.

«Вот так-то, – подумал Мазур не без некоторогозлорадства, вспоминая породистую и авантажную физиономию лягушатника,настойчиво преследовавшего Олесю. – Тут тебе, браток, и кембриджскийгалстучек не подмога. Форменный бородатый анекдот: муж собрался навеликосветский прием, а жена... Толку ли в тех кембриджах, если рога у тебятакие, что не в любые ворота пролезут? Хорошо он ее, следует признать...»

Конечно, абсолютно неспортивно было наносить человекуковарный удар в т а к о й момент, но тут уж ничего не поделаешь, какое, кчертям, благородство, если интересы дела, как обычно, превыше всего...