не всегда, спускаясь на землю,

Вел себя так, — но ведь он снова всходил в небеса;

Если же вновь потянет его к земным наслажденьям,

И пожелает он вновь милость Венеры снискать,

Он обернется быком, и пернатым, и прочим обличьем

И под личиной чужой радость познает свою.

Так и мне при скитаньях моих на земле и на море

Дева богиня пошлет много различных утех,

И вдохновеньем дохнет, и рвенье к стихам усугубит:

60 Пусть их люди всегда любят и славят и чтут!

Если ж мне будет дано, изменив свой вид, забавляться,

Чтоб возвращался потом к небу возвышенный ум, —

То, как тело и дух в едином содружестве слиты,

Дорог мне лагерь утех той и другой стороны:

Лагерь Венеры мне мил, но милее искусство Паллады,

Мужества более тут, больше стыдливости там.

И, чтобы помнила ты мои в любви пожеланья,

Это двустишье тебе, Хаза, расскажет о них:

«Не пресыщай меня, нет, но изредка дай наслажденье!

Так и жестокостью ты можешь мой дар поощрить».

10. К сопернику Гериону[405]

Ты, кто некогда всех превзошел геркулесовой силой,

Равных которому нет в целой сарматской земле,

Мощный, ты против врагов метал тяжелые копья, —

Видел я, были они больше древесных стволов.

Всякий, против тебя выступавший, падал, а сам ты

Гордо держался в седле, крепко сдержавши коня.

Страшно было юнцам на опасную выйти арену, —

Ибо ужасен удар непобедимой руки.

Ты устрашителен всем германцам, галлам, паннонцам,

10 И по вселенной бегут в блеске твои имена.

Ты среди первых вождей казался прямым полубогом,

Дружно дивились тебе в тесном кругу знатоки.

Ныне же доблести нет в привыкнувшем к лености теле,

И умолкает совсем громкая прежде молва.

Ты, обессилен, лежишь, повержен проворной Хазеллой:

Здесь ты бываешь разбит трижды, четырежды в день.

Сидя, ласкает она твое сердце льстивою речью,

Глупым ярмом придавив гордую шею твою,

Только вздыхает в ответ, молчит и глаза прикрывает,

20 Каждое слово твое сопровождая кивком.

Ты зажимаешь ей рот поцелуем, ты крепкой рукою

Тянешься стиснуть сильней пышную белую грудь.

Часто, целуя, она говорит, что боится-де мужа,

Предупреждая, что он скоро, должно быть, придет;

И то перечит тебе, то в нежных словах умоляет,

Чтоб, оторвавшись от губ, дал ты себе отдохнуть;

И отвращает лицо, и тебя в сердцах называет

Дерзким юнцом, и себя держит небрежно с тобой.

Пробует все на тебе она уловки блудницы,

30 Чтобы завидный улов не ускользнул от сетей;

Держит тебя, храбреца, в плену на супружней кровати,

Ночью, когда под луной в небе горит Зодиак.

Но погоди: когда кошелек у тебя опустеет,

Вряд ли она тебе даст пальцем коснуться себя!

11. О предполагаемых лучах, которые философы называют звездными, и как сильны могут быть человеческие страсти

Правда ли, или певцы придумали в древности это,

Духи витают кругом или единственный дух,

Дух, устремляющий тело свое, куда пожелает,

Как устремляется в цель камень, летящий из рук?

Так ли способности душ велики, что влюбленные могут

В будущем видеть себя в определенных местах

Или обличья свои менять по милости неба?

В чем же возможный залог всяких волшебных искусств?

Чтобы священным козлом обернуться, как некогда Луций[406]

10 Силой Цирцеиных слов вдруг обернулся ослом?

Если, к примеру, во сне человек восходит на крышу

И высоко над землей, страха не зная, идет,

Спящие члены свои возбуждая внутренним духом,

Так что они у него движутся чувству вослед, —

Может быть, так и любовь, всех чувств сильнейшая в сердце,

Движет единой своей силою наши тела?

Часто поэтому глаз, для ума — окошко и вестник,

Сердцу сигнал подает к ревности или любви,

Ибо лучи очей, говорят, чрезвычайно могучи:

20 Женщина может убить взглядом единым своим,

Точно так же, как волк, в открытом встреченный поле,

Хриплыми делает тех, кто на него поглядит.

Так Хазилина, порой на меня посмотрев сквозь ресницы,

Сердце в моей груди долгим пронзает лучом;

Так и небесным лучам, что мечут светлые звезды,

Силой своею дано двигать людские сердца:

Как, например, Сатурн, когда он миру являет

Свой безотрадный огонь, злые сулит времена.

Так и Юпитер, и Марс, и Феб, и горящий Киллений,

30 И в череде светил яркая с ними Луна —

Каждый себе сохранил в небесах особое время,

Действуя в мире на все светом присущих лучей:

Скажем, Венеры звезда, что всех на свете сильнее,

Власти своей подчинить в мире старается все.

И, наподобье того, как природа в божием мире

Камни и травы создав, каждому силу дала,

Силу, которую всяк берет от родного светила,

От исходящих лучей дивные свойства приняв, —

И оттого-то кремень, невредимый ударами стали,

Мягок становится вдруг, смоченный кровью козла,

40 И оттого-то горит под крапивою нежная кожа,

А от цикуты грозит людям Сократова смерть:

Так до каждого луч от его звезды достигает,

Движет и властвует им тайною силой своей.

Кимвра не так ли разбил когда-то Марий,[407] и бросить

Вынудил меч, а потом сам повелел ему жить?

Римлянам страх не так ли внушал высокий Катонов

Лоб, неся на себе явный величия знак?

Ибо особенный луч есть у каждой вещи на свете

В силу влияния звезд, движущих все на земле.

50 Прежде всего, это дух, связующий в целое члены

И животворные вкруг сеющий в мире лучи,

Ибо начала его от родственных звезд происходят,

И полагают, что он близок эфирным богам.

Вот отчего голоса и слова связуют и лечат,

Если исходят из уст к