class="v">В каждом готова она осмеять волнение сердца,

Выставив тело свое, как гнусный товар, на продажу,

И за любовь отдает не душу, но лишь наслажденье.

90 Эти заботы во мне подстрекали тревожное сердце,

Чтоб заговорным стихом испытать волшебные силы,

Если появится тень, которая мне показалась.

Цинтий лучистый семь раз между тем из волн Океана

На огненосных конях возносил свой круг, и обратно

Столько же раз наводил на мир ночные потемки.

Призрак опять возвращается вспять и мало-помалу

Движется плавно вперед, как скользящее в воздухе тело.

Тотчас, кудри связав, я венчаю их мрачной тиарой,

Тело мое окружил льняной вакхический пояс,

100 Быстро я мелом черчу на земле косую фигуру

И заставляю костром гореть священную зелень.

Трижды бестрепетно я пишу клинком заклинанья

Вкруг моего алтаря, четырежды стороны света

Обозначаю потом: где Феб с востока восходит,

Где опускается он на покой в гесперийские волны,

Где ледяные Волы всемером сияют ночами,

И где горячий Австр испускается небом отлогим.

Факел Стигийский потом освящает мне с фимиамом

Место, а сам я, водой волшебной уже окропленный,

110 Низко клоню к алтарю покрытую голову. Песни

Рвутся из уст заговорные. Тут в ужасном смятенье

(Стоит вспомнить, и вновь трепещу) бездонным провалом

Вдруг расступилась земля и разверзлась прожорливой пастью,

Хаос оттуда завыл, зазвучали надгробные стоны,

Скорбный плач, а удар над землей загремевшего грома

Гулом по ней пробежал, и высокий эфир содрогнулся.

Верный себе, свирепый Борей от скифских пределов

Вдруг налетел, круша целый мир внезапною бурей,

Ниц повергая дубы ужасною силой порывов.

120 Он и Карпатам грозил, и Абнобию, ось мировую

Вывернуть он бы сумел, но был удержан Эолом.

Треснув, земля издала в ответ оглушительный грохот,

Мерзкий пар зловоньем дохнул в насыщенный воздух,

Жаром подземных огней накаляется он, и над нами

Дымом сернистым от глаз скрываются скорбные звезды.

Дважды с лаем тройным безбожные высунул морды

Цербер, и чудилось мне, что хочет первым на воздух

Вырваться он, и готов за собой увлечь на поверхность

Змееволосых сестер, а мир затаился зловеще.

130 Лары пугливые тут застонали, и дом потрясенный

В бездну едва не упал, обратившись в груду развалин,

Если бы песня моя не сдержала адские силы.

Только заметила тень колебания шаткого крова,

В бегство она устремилась тотчас и в слепые потемки

Скрылась, словно стопы окрыленной ускорив подошвой,

Взор свой взад и вперед обращая в быстром полете.

Так змея, что в веселых полях протянула извивы,

Для обновленья себя подставляя вешнему солнцу,

Прячет себя от глаз, бросает тревожные взгляды,

140 Чтобы не видел никто освеженной чешуйчатой кожи;

Если же кто подойдет, искушенный в волшебном искусстве,

Вздутое горло она вздымает, свиваясь узлами,

Рот свой трехзубый раскрыв и змеясь по вспаханной почве,

Прядает прочь и, крутя извивы тысячью петель,

Вдоль по кривой борозде ускользает, свой слух укрывая,

Чтоб не услышать из уст певца смертоносных заклятий, —

Так убежала и тень от моих магических действий,

Парой стремительных стоп на земле следы отпечатав.

Я ей поспешно послал слова такие вдогонку:

150 «Кто, о, кто тебя, тень, изгнал скитаться под небом,

Кто заставляет тебя беспокоить наши пенаты?

Уж не горячая ль кровь течет в убегающем теле.

Или сумел себе дух присвоить мнимые члены?

Часто ли вынужден он подниматься на верхнюю землю?

Правду ответь! Мы тебе принесем погребальные жертвы,

Если протекшую жизнь преступлением ты запятнала».

Так я промолвил. Но тень, спеша к притворенной двери,

Скрылась в молчанье, лишь дверь на оси слегка заскрипела,

Этим уверив меня, что видение было телесным.

160 Тут я вскричал: «Отчего живого лица испугалось

Сердце мое? Но теперь ты больше меня не обманешь,

Ловкая тень: ты с моей проводишь ночи подругой!»

15. К реке Висле, с описанием ее истока и устья, и бизонов, и охоты на них

Висла, истоки твои ниспадают с Карпатских отрогов,

Где для паннонских мужей золото скрыто в земле, —

Гор, которые ввысь неприступной возносятся кручей

И остриями вершин прямо разят в небеса.

После ты быстро несешь к тройному Кракову воды,

Льешься у гордых стен здешних сарматских владык;

Дальше, свернув на пути, направляешься к пашням Мазовским,

Где простирается край милой Герцинской страны.

Дикая эта земля питает косматых бизонов

10 И ужасающих нас диких огромных быков:

Рослых зверей с огневыми глазами, с кривыми рогами,

Черная шкура у них шероховата на вид,

В космах висячих волос колеблется тяжкий подгрудок,

И раздувает собой жирную шею, как зоб.

Голову низко склонив, бизон бежит на пришельца

И, подхватив на рога, мечет его в небеса.

В рощах большие стволы, многолетние дубы лесные

Он сотрясает, когда тяжкой трясет головой.

Если охотник его свалить собирается в чаще,

20 Вот как он зверя своим ловким проводит умом:

Прежде пускает он в ход натянутый лук или дротик,

Чтобы свирепая тварь в ярость пришла из-за ран;

После бросается прочь, за стволами толстыми прячась;

Рогом воинственным в них метит разгневанный зверь,

Думает он, что настиг беглеца своими рогами,

И сокрушает вокруг лбом вековые дубы.

Недруг же из-за ствола все дразнит уколами зверя,

Мерзкую шкуру его колким язвя острием.

Тут, когда зверь истощил свои последние силы,

30 Он становится слаб, изнемогая совсем;

Тут-то прочие, став венцом вкруг огромного тела,

Копьями с разных сторон зверя прикончить спешат.

Ближе у Кодана[414] ты к городам направляешься прусским,

Висла; там берега занял тевтонский народ.

Ныне сарматскому он вероломно отдался тирану —

Кровный германский ему не по душе властелин.

Много здесь больших городов и замков построил

Воин тевтонский в своем