– Ну да, конечно. – Келли уставился на нее исподлобья – с вызовом, по-детски. – А был хоть один случай, когда ты не надела эту футболку?

Эмира захлопнула рот.

– И чье имя написано на этой футболке? Твое? Или все-таки ее?

– Я считаю, – очень тихо проговорила Эмира, – что ты сейчас ведешь себя как полный мудак.

– Это ненормально. – Келли дважды хлопнул по стойке – на не и на нормально. Пиво в его бокале дважды вздрогнуло. – Это не у меня со школьных лет остались какие-то обиды или претензии. Это у Алекс. Она нанимает черных, потому что для нее это отмазка, прикрытие. Дело даже не только в том, что она дурной человек, меня все это дико бесит еще и потому, что ты обалденно, просто потрясающе ладишь с детьми! Ты должна работать с людьми, которые ценят твой талант, и носить собственную одежду. И я знаю, я обещал, что больше не буду об этом, но богом клянусь, если бы ты выложила в Сеть то видео из магазина…

– Келли? Стоп. – Эмира произнесла это так, как говорила: «Брайар? Стоп», когда Брайар хотела открыть мусорное ведро и заглянуть в него, всего на секундочку. – Ты хочешь его выложить, чтобы опозорить миссис Чемберлен, да?

– Я не хочу, чтобы Алекс все сходило с рук. А ты – ты можешь получить предложения работы от самых богатых семей в Филадельфии.

– Прекрасно. Но есть только один человек, кого это осчастливит, и это – ты. Ты ведь понимаешь, что они будут платить мне ровно столько же?

– Тогда скажи, что я должен сделать!

– Огосподибоже, Келли!

– Может быть, деньги, или работа, или пожить какое-то время у меня – что угодно. – Он загибал пальцы, перечисляя. – Что я должен сказать, чтобы убедить тебя уйти оттуда?

– Пока что я хочу уйти из этого гребаного бара, прямо сейчас. – Эмира сдернула с крючка сумочку.

– Эмира. Не надо.

Эмира направилась за пальто, ее каблучки громко цокали. Она услышала скрип отодвигаемой табуретки, затем голос Келли у себя за спиной:

– Стой-стой-стой. Поговори со мной.

Она открыла дверь из бара в тамбур, сильно напоминавший прихожую Чемберленов, только тут было темно и пахло застоявшимся дымом и потной обувью. Дверь на улицу оказалась тяжелой и холодной. Эмира начала протискиваться наружу, но от порыва ветра дверь снова захлопнулась, ударив ее по плечу. «Блядь», – вырвалось у Эмиры. Хлопнула дверь, ведущая из бара, и они с Келли оказались в этом тесном пространстве вдвоем.

– Эй. – Он прижал два пальца к переносице, словно проверяя, нет ли перелома. – Услышь меня. Я не хочу ссориться. Я всего лишь говорю, что тебе лучше…

– Так. Во-первых? – Эмира развернулась к нему. Она резко перебросила пальто через руку и прижала к себе. – Ты не можешь указывать, где мне работать и где мне не работать. У тебя кафетерий прямо в офисе. Ты ходишь на работу в футболках. И у тебя консьерж, Келли, окей? Поэтому ты можешь с чистой совестью идти на хер. То, что ты считаешь себя лучше, чем Алииикс, или Алекс, или как ее там, это просто смешно. Тебе никогда в жизни не придется даже подумать о такой работе, где носят униформу, так что попустись и пусть тебя не ебет, чем я зарабатываю на жизнь. И во-вторых? Ты вел себя просто пиздец как по-хамски! За ужином в День благодарения!

Келли привалился спиной к стене и закрыл рот. Эмира еще не закончила, она перебирала события вечера, и нащупывала мысли, и чувствовала, как вместе с холодом приходят нужные слова.

– Ты не становишься лучше других, – сказала она, – когда сам вешаешь свое пальто или сам относишь тарелку в раковину. Я бывала на месте тех сегодняшних девушек из обслуги. Я, блядь, и есть те девушки из обслуги, и ты никому не облегчаешь жизнь, когда забираешь у них кусок их работы. С тем же успехом ты можешь съесть все, что у тебя на тарелке, говоря себе: вот я ем, чтобы у кого-то была работа и он не голодал. Ты этим никому не делаешь добра, кроме себя. Но это еще не все, это даже не половина. Ты не видишь всю мою ситуацию целиком, как она есть. Конечно, я хочу другую работу. Я очень хочу зарабатывать нормальные деньги и чтобы моя одежда не была перепачкана чьей-то рвотой. Но я не могу… – О боже, подумала Эмира, чувствуя, как кривится нижняя губа – «рева-корова», говорила в таких случаях Шони. Она опустила глаза. Носки туфель были мокры от растаявшего снега. – Черт, я просто не могу бросить Брайар.

Келли зажмурился на целые две секунды, как будто получил кулаком в живот и притом ждал этого удара.

– Двадцать один час в неделю Брайар чувствует, что она кому-то нужна, важна, – а ты хочешь, чтобы я спокойно встала и ушла? И как я вообще смогу с ней видеться, если… Все не так просто.

Голос снова дрогнул. Эмира мотнула головой и выставила ногу вперед, скрестив колени. Так они с Келли и стояли – казалось, довольно долго.

– Я все испортил, – произнес он наконец. – Но я не хотел… да, я именно что это и сделал, но я не хотел, не хочу… Эмира, посмотри на меня. Ты мне больше чем просто нравишься.

С прижатым к животу пальто Эмира застыла спиной к двери, чувствуя, как сердце ударяется прямо об эту дверь.

– Окей, – сказала она.

Келли сжал губы, сунул руки поглубже в карманы и чуть наклонился, чтобы встретиться с ней взглядом:

– Ты понимаешь, что я имею в виду?

Эмира кивнула и снова посмотрела на носки своих туфель. Вытерла глаза мизинцем, подняла взгляд и сказала: «Черт».

Час спустя Эмира сидела в кровати Келли, а Келли в гостиной разговаривал по Скайпу с родными во Флориде, и Эмира слушала, как он говорит с родителями, потом с братьями, потом с бабушкой и дедушкой, потом с племянником, потом с очень стареньким псом, забредшим в кадр, – и как при этом каждый раз меняется его голос. Эмира взяла свой телефон и составила список. Услышав, что Келли прощается, она пошла в гостиную. Лицо ее было подсвечено экраном телефона. За окном было темно, на босых ногах мелькали блики от летящего снега.

– Мне нужно кое-что тебе сказать.

При этих ее словах Келли захлопнул ноутбук и крутнулся в кресле, чтобы оказаться лицом к ней. Эмира стояла босиком, в одной футболке, держа телефон обеими руками.

– Я знаю, что должна уволиться, – продолжала она. – Знаю, что не могу там оставаться и что… воспитывать Брайар – это не моя работа. Но просто мне нужно сделать это на моих собственных условиях. На днях мне исполнится двадцать шесть. – Эмира грустно улыбнулась. – И… я вылечу из родительской медстраховки. Я уже давно поняла, что на это не проживешь, просто мне… да, мне надо самой решить, что и как.

– Я полностью понимаю, – ответил он. – И я не забыл про твой день рождения.

– Я не закончила, – прервала Эмира и глянула на экран телефона. – Второе. Ты больше не упоминаешь то видео из «Маркет депо».

Келли отвел руки за спину и поставил локти на стол.