– Келли, ну все, хватит. Да, вышло ужасно неловко, и да, это странно и стремно, что ты встречался с женщиной, у которой я работаю, но вы тогда были детьми. Ты правда считаешь, что я должна из-за этого бросить работу?

– Дело не только… ох, простите, спасибо, – сказал Келли бармену, поставившему на стойку его пиво, и потянулся за бумажником. – Дело не только в том, что это моя бывшая девушка. Алекс Мерфи, она… это не просто момент утраты иллюзий и все такое. Она плохой человек.

– Но я не работаю у Алекс Мерфи. – Эмира сняла с плеча сумочку и повесила на крючок под стойкой бара. – Я работаю у миссис Чемберлен. А ты ведешь себя так, будто вы с ней и сейчас общаетесь или типа того.

От мысли, что Келли и сейчас неровно дышит к миссис Чемберлен, ей даже стало чуточку смешно. Миссис Чемберлен – по самой своей сути – такая мамаша. Она постоянно говорит что-то вроде «Смотри на мамочку, когда она с тобой разговаривает» и «Съешь еще кусочек, солнышко». Она покупает научно-популярные книги и использует суперобложку как закладку. Она заказывает памперсы оптом, а когда думает, что она одна дома, надевает наушники, смотрит на айпаде отрывки из «Шоу Эллен» и хохочет вслух. Эмира знала, что миссис Чемберлен старше Келли всего лишь на год, однако фактор родительства разводил их по разным лигам. Иметь красивые дорогие вещи – это одно, но иметь детей – это уже совсем другое, следующий уровень. Стараясь, чтобы голос не дрогнул, Эмира сказала:

– Я не понимаю, почему тебя это так волнует.

– Да не во мне дело. Окей, послушай, пожалуйста… – Келли отхлебнул пивной пены и наклонил голову пониже, ближе к Эмире. – Эмира, то, что Алекс отправила тебя со своим ребенком в магазин в одиннадцать вечера… теперь мне это гораздо понятнее. Ты не первая черная женщина, которую она нанимает работать на свою семью, и, скорее всего, не последняя.

– Ну и?

Эмира села. Она не хотела, чтобы Келли думал, будто она несерьезно относится к его словам, однако сомневалась, что он скажет ей что-то новое. Эмира в своей жизни встречала нескольких таких «миссис Чемберлен». Все они были богаты и преувеличенно любезны, особенно с теми, кто их обслуживал. Эмира видела, что миссис Чемберлен хочет ее дружбы, но она видела и другое: к своим подругам миссис Чемберлен никогда не стала бы так старательно проявлять доброту, типа «случайно» заказать два салата и один предложить Эмире, или отправить ее домой с полной сумкой замороженных ужинов и супов. Не то чтобы Эмира не понимала расовой подоплеки, на которую намекал Келли. Однако она не могла не думать, что если бы она не работала на эту миссис Чемберлен, то, скорее всего, работала бы на другую, точно такую же.

Келли сплел пальцы, держа руки на колене.

– Я не рассказывал тебе раньше, потому что… не знаю почему. Просто не хотел, чтобы ты думала, будто я специально стараюсь выглядеть политкорректным или что-то в этом роде. Но тогда, в школе… Алекс жила в реальном особняке, жутко навороченном. И случилась идиотская история: она написала мне письмо, оно попало в чужие руки, и компания парней узнала, где она живет. И они приперлись туда, чтоб поплавать в ее бассейне, потому что это, честно, было что-то типа шикарного загородного клуба, но Алекс вызвала копов. И этого черного парня, Робби, мы с ним до сих пор дружим, арестовали. Он лишился стипендии. Ему пришлось год отучиться в местном двухгодичном колледже. Она ему всю жизнь перекроила.

Эмира прикусила ноготь.

– Ты там был, когда это случилось?

– Да, мы с ней встречались. До того самого дня. Я просил ее не вызывать полицию. Говорил: ну представь себе картину – черные парни на чужой территории, и белая девушка звонит копам? Ясно же, чем это кончится. Но она повернула это так, будто хочет защитить ту женщину, черную домработницу, которую наняли ее родители. – Келли прервался и сделал глоток пива. – Она делала вид, что жутко стыдится своего богатства, но сейчас-то она живет точно так же и по-прежнему нанимает чернокожих женщин, чтоб они обслуживали ее семейство. А я тогда был идиотом. Я так рассуждал: Ооо, класс, у тебя домашний кинотеатр, и эта женщина готовит тебе на ужин все, что ты пожелаешь. Но сейчас, глядя в прошлое, я понимаю, как это было отвратно. Алекс все время висела на этой их работнице и изображала, будто они лучшие подруги. Та даже причесывала ее перед школой. Алекс позарез нужны люди с черной кожей – чтоб они на нее работали или чтоб их можно было сдать копам. Она от этого тащится. Эмира… я не могу. Я не хочу, чтобы ты была среди этих людей.

Эмира скрестила ноги.

– Келли. Я не знаю, что сказать. Это моя работа. Брайар тоже висит на мне все время. И я всегда ее причесываю.

– Алекс было не три года. Она была в выпускном классе.

– Но… ну не знаю. Я понимаю, это странно, – она попыталась объяснить, – но люди действительно платят другим людям за то, чтобы те вели себя как члены семьи. Но это все равно работа, это сделка.

– Эмира, это было другое. Та женщина, их прислуга… Они заставляли ее носить униформу. Сначала я просто думал, что она часто ходит в одной и той же футболке поло, но потом я заметил надпись «Мерфи», и тогда я…

Эмира не сумела сохранить невозмутимость. Когда Келли произнес поло, она опустила взгляд и издала звук, высотой тона сильно напоминавший миссис Чемберлен и похожий на очень удивленное «Ха!».

– Погоди… – Келли приложил ладони ко лбу с видом болельщика, который смотрит заключительные минуты игры. – Эмира, – сказал он. – Только не говори, что она заставляет тебя носить униформу.

Эмира посмотрела на потолок, весь в потеках. Потом подняла плечи:

– Она никогда ничего меня не заставляет.

– Черт побери, Эмира!

Эмира вцепилась в свой табурет и глянула на другой конец бара. Этот выкрик потряс ее больше, чем все остальное, произошедшее за этот вечер. Ей хотелось схватить Келли за плечи, потрясти, сказать: Нет-нет-нет. Ты Келли, ты не забыл? Ты любишь клипы, в которых собаки все роняют, потому что тебе кажется, что это жутко смешно. Ты говоришь: «Эмира, а Эмира? Ты моя кумира». Ты по-прежнему ставишь стакан воды на тумбочку с моей стороны кровати, хотя я ни разу не пила эту воду. Ни разу. Но вот он сидит перед ней и ведет себя так, будто они наедине и вокруг никого нет, – здесь, в этом баре, про который он, прежде чем усаживаться и заказывать пиво, должен был сперва спросить, согласна ли она вообще здесь находиться.

– А ну успокойся на хер, – прошипела она.

– Ты должна уволиться, – не унимался он. – Должна. Ты не можешь там больше работать. Как, блядь, это вообще могло случиться?

– Океей. Я бебиситтер. – Эмира наклонилась к нему, надеясь, что если она окажется ближе, он наконец понизит голос. – На работе я переодеваюсь, потому что мы рисуем красками, и ходим в парк, и тому подобное. Я просто не хочу, чтобы моя одежда вечно была заляпана, вот и все. Это никак не связано с тем домом, куда ты ходил в свои школьные годы.