– Выходим?

– Да, – ответил я. – Черт, не зря ли я в этоввязался?

– Вы ничего не делаете зря, – сообщила она. –Даже когда… что-то нелепое.

– Нелепое?

– С точки зрения нормального, – уточнила она.

Она вышла в коридор, чтобы не видеть, как буду включатьпотайную сигнализацию, я догнал ее уже перед шахтой лифта. Дверцы раскрылись,пришел маленький лифт, мы втиснулись, по крайней мере я, слишком близко от еезовущего тела, кабинка тут же наполнилась ароматом ее духов, слишком уж они…э-э… намекающие, а здесь тесно, жутко тесно.

Кристина взглянула быстро-быстро, тут же отвела взгляд всторону. По-моему, уловила, что если сейчас возьмет меня за причинное место, ясдамся, ведь сколько во мне человека, миллиграмм? – а все остальное –большая обезьяна, переполненная похотью. Но потом, когда обезьяна нажрется, вомне снова проклюнется человек, а он может все оценить иначе.

Еще в подъезде пахнуло жаром от раскаленных стен, а когдатолкнул дверь и вывалился наружу, теплый горячий воздух ожег кожу, будто уже нажгучем солнце, хотя здесь пока еще тень.

У подъезда застыла длинная черная машина, тонированныестекла, проблесковый маячок, широкие шины. От машины веет надежностью. Напрошлой неделе у нас на Склярова столкнулись джип «Чероки» и старая «Волга»:джип всмятку, его сложило, как картонную коробку, а у танка во фраке, какназывают «Волгу», лишь чуть-чуть поцарапало бампер. Говорят, даже погнуло чуть,но эту вогнутость я бы искал с лупой. Так вот эта машина при всей элегантности,как мне чуется, если столкнется с той «Волгой», то уже «Волга» будет всмятку.

Кристина сказала весело:

– Ого!.. Завидую. Ну, я побежала.

Я посмотрел вслед, красивым женщинам надо обязательносмотреть вслед, это стимулирует их популяцию в обществе, развитие игордоспинность, улыбаемость, даже молочные железы растут и развиваются,полагаю, при таком отношении втрое лучше.

Из машины вышел высокий подтянутый мужчина. Как держался,как двигался, я сразу ощутил к нему расположение, восхитился: да, профессионал!Почему обычный человечек всегда ходит с угрюмой рожей, не старается расположитьк себе окружающих? Хуже того, женщины тоже сплошь угрюморожие.

Мужчина обошел машину, распахнул дверцу с моей стороны иждал с приветливой улыбкой. С улыбкой не шофера, не слуги, а просто хорошегоприятеля.

– Спасибо, – сказал я.

– Меня зовут Михаил Игнатьевич, – сообщилон, – но можно просто Михаилом. Я так долго прожил в Юсе, а для них дажеМихаил – длинное имя, мозгов не хватает выговорить.

– Но я Майком вас звать не смогу, – предупредил я.

Он улыбнулся.

– Пристегнитесь.

Вообще-то я мог бы и на своей, моя в исправности, но сталоинтересно, что же это такое, когда «присылают машину». Да, это другой уровень:вместительный лимузин, предупредительный водитель, что распахивает перед тобойдверцу и ждет, пока сядешь на заднее сиденье, только потом закрывает дверцу,будто и этого я сам не в состоянии, обходит машину и садится за руль.

Мы мчались с мигалкой, хотя в этом нет необходимости, времямежду часами «пик», дорога относительно свободна. Когда приблизились к Центру,Михаил убрал спецприметы, хотя, по-моему, как раз здесь и надо бы: движениеуплотнилось, приходилось пробираться, как в лесу, где наш кадиллак уже почтиничем от отличался от других, таких же одинаково дубовато дорогих машин.

Крупное массивное здание, чтобы не погрузилось в землю подсвоим весом или, скорее, тяжестью греховных дел, расположилось на огромнойгранитной плите, так казалось из-за вымощенной этими крупными плитами площади.Мы еще только выехали из тесного переулка на площадь, как я ощутил обшаривающиевзгляды телекамер и множества детекторов, что издали стараются засечь признакивзрывчатки, наркотиков, оружия.

«Кадиллак», сбросив скорость, остановился у ворот, Михаилчто-то бросил в микрофон, ворота замедленно отворились, такие не прошибешь«КамАЗом», даже танком не протаранишь, в дворике процедура повторилась вобратном порядке: водитель обошел машину спереди, открыл дверцу, и я изволилвыйти из экипажа. То есть вышел с достоинством, замедленно, ни одного лишнегожеста, положение человека на заднем сиденье обязывает.

– Теперь сюда, – сказал Михаил. Он взял меня подлокоть двумя пальцами, словно взялся вести слепого, только что не предупредил,что здесь ступеньки. – На входе, правда, маленькая процедура…

Голос был извиняющийся, я ж никогда не слышал о такой вещи,как пропуски, но процедура оказалась короткой: на меня взглянули, потом взглядохранника скользнул на невидимый мне экран, он кивнул:

– Пожалуйста, проходите.

Однако дальше тщательно проверили не только на предметскрытого металла, но и вообще очень вежливо попросили выложить все из карманов.Михаил даже не вступился, мол, это же наш новый сотрудник. Понимает,бесполезно, терпеливо ждал. К счастью, у меня ничего лишнего, лишь пистончикфлеш-памяти в нагрудном кармане да диктофон-приемник в другом, все выложил, ихсразу же проверили на взрываемость. Я видел на экране, как быстро-быстропрогоняется по всем тестам, сказал любезно:

– Да не торопитесь. Мне сейчас не понадобятся, заберуна обратном пути.

Старший охранник сказал с великим облегчением:

– Прекрасно. Мы ничего не испортим, не волнуйтесь!

Я кивнул, перед нами распахнулись толстые металлическиедвери. Дальше дорожка шла через широкий двор, основное здание предусмотрительноотделено пространством, а стены такие толстые, что если бомба даже разнесет этупропускную сторожку, то здесь даже не звякнут стекла.

В холле этого основного к нам подошел литературовед вштатском, пониже Михаила, плотный, крепко сбитый, сказал панибратски:

– Полковник Шпак. Меня прислали проводить вас квысокому начальству. Привет, Миша. Так вы и есть тот самый знаменитый инфист?

– Я не знаменитый, – ответил я.

– Простите, я не знал, что вы засекречены.

Михаил сказал зловеще:

– Теперь знай. И не забывай.

Он взмахнул рукой в сторону широкой мраморной лестницы навторой этаж. Длинный и широкий красный ковер ниспадал по ступеням, как нескончаемыйпоток крови, растекался аккуратным озером у нас под ногами. Мы направилисьвверх по этому потоку, как форели, преодолевая ступеньки. Шпак присматривалсяко мне с нескрываемым интересом.

– Не знаменитый? А у нас с недавнего времени о васначали легенды рассказывать!

– А о ваших знаменитостях пишут в газетах? –спросил я. – Что-то не вижу портретов ваших абелей на заборах!