Свобода или досуг

Пьер Розанваллон в своей работе «Утопический капитализм: история идеи рынка» (3-е издание, 1999) пишет, что Маркс отталкивался от понятия ограниченности ресурсов, чтобы показать, что развитие производительных сил позволит преодолеть эту ограниченность и достичь общества изобилия, в котором экономика как выбор между ограниченными ресурсами угаснет. На смену выбору технологий в рабочее время приходит выбор идей в свободное время:

«Экономика перестает существовать как отдельная сфера деятельности, теперь она становится просто индивидуальным и коллективным действием, имеющим целью сэкономить время труда, чтобы увеличить свободное время. Таким образом, значение экономики меняется, она становится средством развития индивидуальности, которая управляет условиями собственной материальной жизни» (Розанваллон 2007, с. 206).

Ограниченность ресурсов, или, говоря обобщенно, неопределенность, можно преодолеть не только посредством более развитых производительных сил, но и посредством более скромных потребностей. «… Существуют два реальных пути к изобилию. Потребности можно “легко удовлетворять” либо много производя, либо немногого желая» (Салинз 1999, с. 19).

Потребности складываются в отношениях между людьми. Аскетизм, приходящий на смену потребительству, приводит к тому, что материальное потребление более не подтверждает социальный статус. «Изобилие попросту выражает тот факт, что многообразие индивидов теперь проживается не как неравенство, а как различие. Умеренность и изобилие в этом смысле равнозначны» (Розанваллон 2007, с. 210). Когда люди находят средства для выражения своего статуса, не связанные с материальным потреблением, то реализуются две встречные тенденции: рост производительности и умерение материальных потребностей. Если мы соединим эти две тенденции вместе, то может оказаться, что эра изобилия отстоит от нас не так далеко, как кажется.

Достижение изобилия связано с идеализацией, то есть автоматизацией и развитием искусственного интеллекта, которые в свою очередь ставят множество вопросов. Нужны ли будут люди после того, как в производстве их заменят машины? Что будет с людьми, которых машины вытеснят из производства? Норберт Винер в своей «Кибернетике» (1948) писал:

«Первая промышленная революция — революция “темных сатанинских фабрик” — была обесценением человеческих рук вследствие конкуренции машин. Любая заработная плата, на которую мог бы прожить землекоп в Соединенных Штатах, будет слишком высока, чтобы ему конкурировать с экскаватором при выемке грунта. Современная промышленная революция должна обесценить человеческий мозг, по крайней мере в его наиболее простых и рутинных функциях. Разумеется, подобно тому как квалифицированный плотник, квалифицированный механик или квалифицированный портной пережили так или иначе первую промышленную революцию, квалифицированный ученый и квалифицированный администратор могут пережить и вторую. Но представим себе, что вторая революция завершена. Тогда средний человек со средними или еще меньшими способностями не сможет предложить для продажи ничего, за что стоило бы платить деньги. Выход один — построить общество, основанное на человеческих ценностях, отличных от купли-продажи. Для строительства такого общества потребуется большая подготовка и большая борьба, которая при благоприятных обстоятельствах может вестись в идейной плоскости, а в противном случае — кто знает как?» (Винер 1958, с. 44).

Казалось бы, всеобщая автоматизация и безусловный доход дают ответ на вопрос Винера. Однако возникает вопрос что будет для людей стимулом к саморазвитию, если исчезнет конкуренция за средства существования? Если человеческий труд вытесняется машинным, человек вытесняется машиной, то свобода воли человека замещается свободой машины. Участие человека в самовоспроизводстве обуславливает его контроль над собственной жизнью. Готовы ли люди обменять свободу на досуг под покровительством ИИ? Как побудить человека к саморазвитию в обществе изобилия?

Когда целью становится не развитие производительных сил, а развитие человека, история переходит из царства необходимости в царство свободы, снимается разрыв между индивидом и родом. На иллюстрации 5 в главе 4 мы показали, что превышение добавленной деятельности над необходимой, то есть прибавочную деятельность, нельзя свести лишь к прибавочному труду, к прибавочной стоимости. Чтобы индивид стал равен роду, недостаточно снять прибавочную стоимость. Для перехода в царство свободы необходимо снять всю прибавочную деятельность, то есть как прибавочную стоимость, так и досуг.

Дело состоит не в том, чтобы освободить как можно больше времени для «свободной игры физических и интеллектуальных сил», то есть не в увеличении доли свободного времени в индивидуальном бюджете времени, а в том, чтобы убрать границу между рабочим и свободным временем, в том, чтобы все время жизни представляло собой свободную игру человеческих сил. Маркс считал основным условием для перехода в царство свободы сокращение рабочего дня (см. Маркс и Энгельс 1954–1981, т. 25, ч. II, с. 386–387). Конечно, само по себе свободное время не означает свободы, оно может превращаться в бездумный досуг, в просмотр телесериалов. Свободное время — это прежде всего возможность для самообеспечения:

«…Чем больше у человека свободного времени, тем больше у него возможностей обеспечивать самого себя некоторыми услугами и производить для самого себя некоторое количество благ. Свободное время не может быть приравнено к досугу, оно есть прежде всего возможность свободно выбирать те или иные виды деятельности, совершаемые в своем собственном ритме. Именно таким образом каждый может уменьшить свою зависимость от рынка как общего пространства обмена. Таким образом, именно установление нового соотношения между оплачиваемой работой и общественной деятельностью, или между свободным и несвободным временем, является ключом к устойчивому ограничению пространства рынка. И напротив, расширение рынка неминуемо сопровождается сохранением устойчиво высокой доли несвободного времени» (Розанваллон 2007, с. 242).

Здесь нужно вернуться к вопросу, поставленному Кенъити Омаэ: что является богатством обычных обществ, обществ со скромными желаниями? Является ли богатством досуг? Но свободное время индивида само по себе не является богатством, если ничего не приносит обществу. Обычное общество не является «царством бездельников»:

«Уничтожение труда не означает уничтожения всякой деятельности во имя основания царства бездельников, — напротив, это есть превращение деятельности в подлинно человеческую, поскольку уничтожение производственных отношений только и открывает простор для отношений человеческих. Известная со времен Сократа совместная деятельность по постижению Истины, утверждению Блага, сотворению Прекрасного — это воистину “дьявольски серьезное дело”, но это не есть труд» (Платонов 1989, с. 70).

Саморазвитие есть высшая форма самообеспечения. Когда «свободное развитие каждого есть условие для свободного развития всех», богатством становится время индивида, расходуемое на благо себя и общества. Граница между рабочим и свободным временем стирается: индивид делает то, что нужно ему и при этом востребовано другими. Добиться успеха можно только самому, время нужно на развитие себя и других.

«Ибо действительным богатством является развитая производительная сила всех индивидов. Тогда мерой богатства будет отнюдь уже не рабочее время, а свободное время … Сбережение рабочего времени равносильно увеличению свободного времени, т. е. времени для того полного развития