Хорошо бы кто-нибудь заметил эту тварь возле ее логова — если она еще не покинула Нью-Йорк. Арчи горячо молился, чтобы никто из детишек не пострадал, выполняя его поручение. Однако другого выхода не было: если верить Бэрру, то Новое солнце должно быть встречено какой-то церемонией в Кентукки. Стоит чакмоолю проскользнуть мимо армии малолетних лазутчиков, и Арчи придется за следующие три с половиной недели прочесать весь штат Кентукки. А если поиски окажутся безуспешными, то скорее всего после установления Нового солнца чакмооль скроется в джунглях Мексики и Арчи будет страдать от кошмарных галлюцинаций до конца жизни.

Арчи поглядел на свое отражение в окне ресторана и подумал, что, несмотря на полную неразбериху в голове, встреча с Барнумом пошла ему на пользу. В волосах прибавилось седины, он все еще оставался худым как скелет, нос у него свернут набок и нет одного уха, но награда в тысячу долларов от Барнума дала возможность купить новую одежду, постричься и снять в гостинице комнату с мягким матрасом. Большая часть денег, семьсот долларов, лежали в нагрудном кармане Арчи в виде чека. Остальное — в банкнотах и золотых монетах — приятно позвякиваю в карманах при ходьбе.

Кабачок Белинды остался в прошлом — нельзя сказать, что оно было совсем неприятным, однако вспоминать его не хотелось. И возвращаться тоже не хотелось. Даже если все полученные от Барнума деньги до последнего цента уйдут на погоню за кровожадным получеловеком, служащим какому-то позабытому мексиканскому богу.

Сквозь свое отражение и капли дождя на стекле Арчи увидел, как из толпы вынырнул мальчишка и всмотрелся в окно. Арчи помахал ему, и мальчишка поманил его наружу, придерживая срываемую ветром шапку.

«Наверное, его уже как-то выставили разок из этого ресторана, чтобы не мешался под ногами», — подумал Арчи. Он бросил на стол монету и вышел на улицу.

Они прижались поближе друг к другу под навесом у входа в гостиницу.

— Меня зовут Люкас, — сказал мальчуган. — А ты отец Джейн?

«Нет», — хотел сказать Арчи, но прикусил язык. Лучше не усложнять ситуацию.

— У тебя есть новости? — спросил он, надевая шляпу и поднимая воротник, чтобы укрыться от косых потоков дождя.

— Еще какие! — ответил Люкас с горящими от гордости и возбуждения глазами. — Я нашел этого черномазого, на Черри-стрит. Только он оттуда ушел. Мы идем за ним по пятам.

— А он сейчас… что он сейчас делает?

— По-моему, пошел в Бэттери-парк. Джейн ждет тебя там.

— Молодчина, Люкас. — Арчи дал мальчугану доллар и велел купить шарф. Потом вышел на улицу, под ледяной ветер, чтобы остановить извозчика.

Дождавшись, пока Арчи уйдет, Ройс схватил пацана за воротник.

— Так вот ты где, Элли! — закричал он в лицо изумленному мальчишке. — Погоди, вот задаст тебе мать трепку!

Он заехал пацану в ухо так, что у того глаза на лоб вылезли, и потащил в переулочек между гостиницей, где жил Прескотт, и сапожной мастерской. Прохожие на Бродвее не обратили никакого внимания на маленькое происшествие, сосредоточенно прикрывая лица от злого, по-зимнему студеного ветра.

Затащив мальчишку подальше в глубь прохода, Ройс прижал его к стенке и кончиком ножа сорвал с него шапку.

— А теперь без глупостей, — предупредил он. — Мне бы очень не хотелось порезать такого гномика, как ты, но выхода у меня нет. Куда направился наш приятель Арчи?

— Какой… какой еще Арчи? — выдавил мальчишка, извиваясь в железной хватке Ройса.

Ройс махнул рукой, и на подбородке мальчика появился порез в дюйм длиной. Пацан закричал, и Ройс зажал ему рот ладонью.

— Тихо, я же предупреждал, — заметил он. — Как тебя зовут?

Мальчишка пробормотал что-то в ладонь Ройса.

— Люкас, — сказал он, когда Ройс отступил на шаг и опустил руку с ножом.

— Ну ладно, Люкас, а теперь отвечай быстро, а то у меня нож в руке подрагивает.

— Бэттери-парк, — выпалил мальчишка, зажимая ладонью капающую с подбородка кровь. — Отпустите, мистер, я не знал, что его зовут Арчи.

— Заткнись, гномик. Вали отсюда и потрать свой доллар.

Пацан со всех ног помчался обратно на Бродвей и пропал среди уличного хаоса и пронизывающего дождя.

Ну что ж, пусть будет Бэттери-парк. Ройс был огорчен, но не слишком: досадно, когда убитые тобой оживают, но второй раз этот фокус не пройдет. Он сунул нож обратно в рукав, щегольски загнул воротник и энергично зашагал к углу Фултон-стрит, где его ждал Чарли с краденой лошадью.

Джейн нетерпеливо вглядывалась в толпу с высоты памятника Патрику Генри на юго-восточном краю Бэттери-парка возле Уайтхолл-стрит, где начинались пассажирские причалы. От ледяного дождя и ветра она замерзла так, что стала походить на скульптуру гремлина, сидящего на плечах мистера Генри. Порыв ветра давно сорвал с нее шапку и унес в сторону канала. Мокрые локоны липли к лицу, каждый порыв ветра с мокрым снегом больно бил по щекам и непокрытой голове.

Несмотря на непогоду, Бэттери-парк и причалы к востоку от него были запружены толпой ожидающих пассажиров.

«Как бы мне хотелось куда-нибудь уехать, — подумала Джейн. — В Новом Орлеане или Сент-Луисе сегодня наверняка тепло и хорошо».

Заметив направляющегося в ее сторону полицейского, она оторвала взгляд от толпы. Полицейский еще только подошел к изгороди, отделяющей парк от мощеных улиц вокруг, но Джейн знала, что у нее остается не больше минуты, прежде чем ее выставят из парка.

— Где же ты, папа? — пробормотана она онемевшими от холода губами. Чернокожий, которого она видела возле своей берлоги, теперь был одет в обычную одежду — теплый свитер и шапку; странная накидка из перьев должно быть спрятана в сумке. Пятнадцать минут назад он сел на пароход в Филадельфию. Папе нужно поторопиться, чтобы успеть его перехватить.

Она не сказала папе, что уже видела раньше этого негра (только она одна знала, что на самом деле он индеец), и Джейн чувствовала себя виноватой. Нельзя ничего скрывать от отца. Вот только не хочется прямо сейчас объяснять, почему у нее чешутся шрамы. Джейн казалось, что она в каком-то смысле растет, что с ней происходит нечто удивительное. Когда это удивительное — чем бы оно ни было — произойдет, папе все станет ясно.

Честно говоря, иногда это было не очень приятно. Шрамы постоянно чесались — почему-то особенно сильно перед восходом и около полудня.

Посмотрев на пальцы, Джейн увидела под ногтями кусочки кожи. Зуд продолжался, однако она заставила себя не обращать на него внимания. Если чесать слишком сильно, царапины могут загноиться.

А вот и папа — расплачивается с извозчиком и щурится под дождем. Даже промокший и растрепанный от ветра, он выглядел гораздо лучше. На нем новая одежда, а в лице появилась краска; когда Джейн разговаривала с ним около месяца назад, он был такой бледный, что она испугалась.